Так вот что имел в виду Дефакто, когда говорил, что здесь всё странное – даже я. Я была странной для них потому, что меня подкинули им в криокапсуле.
– Стоп, – меня осенило. – Я что же, с неба свалилась?
– Не ты одна, – скрестила руки на груди Абракадабра. Они что же, не шутят о парашютах?
– То есть вы не одни из введённых в криосон в Подгорном городе? – моё удивление переросло в настоящее замешательство. – Конан, Кей, Лив, Байярд, Рейнджер, Мускул, Волос, Айзек, Дэвид и Талия, Данте – вы слышали о таких?! Где они?! Что с ними случилось?!
– Это ещё кто такие? – растерянно посмотрела на меня в упор Абракадабра.
Я схватилась за голову:
– В Подгорном городе случился военный переворот! Вы не можете не знать!..
– Да мы вообще мало что знаем. Говорим же: памяти о жизни до Паддока у нас нет.
Продолжая держаться за голову, я смотрела на собеседницу широко распахнутыми глазами. Они не из Подгорного города?! Из одичавших земель?! Не слышали о таком месте?! Не знают о нём?! Или забыли?! Где я?! Кто они?!
Абракадабру, очевидно, смутил мой шок. Пожав плечами и отведя взгляд в сторону, она, с нотками зависти, наверное вызванной наличием у меня памяти, в которой она только что лично убедилась, вдруг предложила:
– Спроси у Тринидад, может она в курсе. Ведь у неё единственной из нас вся память в целости и сохранности.
Отличная идея.
Не возвращая Яру фонарь, я поспешила вернуться к костру.
Глава 6.
Подходя к лагерю я слышала лёгкую игру на струнном инструменте и красивый девичий голос – пела точно не Нэцкэ, значит это была Дикая:
Глаза. Смотри мне в глаза.
И песню дикую пой.
Дотрагиваться моей кожи нельзя.
Только взглядом. Только душой.
Взгляд мой. Только мой -
больше ничей.
Пой ему дикую песню – пой.
Я дикой породы зверь.
Я ветер. Я солнце ночи.
Не кричи -
тебя никто не спасёт.
Одно спасение: сама отпущу.
Тот, кто мне дикую песню поёт -
не погибает.
Не молчи.
Отпущу – отпущу…
Может да – может нет.
Как того сама захочу…
Ну что, привет?
Последние слова Дикая пропела прямо в мои глаза. Держа в руках укулеле, она лежала в самом крайнем гамаке, за пределами которого разливалась ночь, из которой я вынырнула. Остальные люди уже тоже заняли гамаки, развешанные