– Ну как? – спросила Мадаленна; она была готова, в своем темно-синем платье и черных туфлях она выглядела немного старше своих лет, но это ее только красило. – Что скажешь?
– Мадаленна, – примирительно начала Аньеза. – Мы давно с тобой договаривались, что я тебе говорю всегда правду насчет твоих литературных работ, так? Если это прекрасно, я тебе так и скажу, если это ужасно, я буду первая, кто тебе об этом сообщит. Так вот, – она откашлялась. – Первое эссе хорошее. Мне понравились все твои мысли, и даже твой гнев выглядит вполне уместным и праведным. Но второе…
– Оно ужасно?
– Да. – выдохнула Аньеза.
Мадаленна пожала плечами и пнула ножку кресла.
– Я знаю.
У Аньезы отлегло от сердца. Слава Небесам, значит, ее Мадаленна еще не до конца попала под влияние самой циничной женщины, которая она когда-либо видела. Временами Хильда пугала ее, но еще больше она боялась того, что Бабушка перетянет к себе еще и внучку. Аньеза слишком часто была слаба, и Мадаленне ничего не стоило посчитать ее плохим примером для подражания.
– Значит, ты его выбросишь?
– Нет.
– Мадаленна!
– Это зависит от ситуации. Если мистер Гилберт окажется консерватором, – она усмехнулась, – Что маловероятно, то выброшу. Если же нет, то сдам.
Ее дочка отвернулась от зеркала и повернулась к окну. Она всегда так делала, чтобы она, Аньеза, не смогла прочитать все, что было написано на ее лице. Глупенькая Мадаленна, матери не надо было видеть своего ребенка, чтобы понять, что с ним что-то не так.
– Мадаленна, это ужасное, циничное сочинение. – решительно проговорила она. – Это не твои мысли! Такое стыдно сдавать, в особенности мистеру Гилберту. Ты не можешь думать… вот так!
– Зато другие могут.
– Другие это не ты. Ты должна писать о том, что думаешь и знаешь сама. Иначе это все будет вранье.
– Мама, – медленно начала Мадаленна. – Я всегда была откровенна с мистером Флинном, и у меня всегда были хорошие оценки. Я была отличницей и получала повышенную стипендию, и только сейчас понимаю, как мне повезло. Всем остальным приходилось врать, постоянно что-то придумывать. Вот и мне стоит попытаться.
– Но твой мистер Гилберт…
– Он не мой мистер Гилберт. – прервала ее хмуро Мадаленна. – Мы с ним незнакомы. Я знала хорошего товарища мистера Смитона, с которым мы часто вели занятные беседы об искусстве и смысле жизни. Сегодня я встречу другого человека, моего преподавателя, которого увижу первый раз в жизни. И единственное, что меня волнует – получить оценку выше среднего.
– Но вы знакомы, Мадаленна! Хочешь ты этого или нет, но ваша встреча состоялась, и он будет тебя оценивать по твоим прошлым словам и сравнивать вот