у тёщи работал парень из Тетюхе, а это рядом, соседний район, и тоже к Крайнему Северу приравнен. Описал природу, сказал, что снабжение по особому разряду, всё в магазинах есть, красная икра круглый год. И заработки – семьдесят процентов надбавка, и лето тёплое, и зима мягкая. Дал адрес, у кого можно на первое время остановиться. Родители быстренько продали дом в городе, отправили контейнер до Чугуевки и с младшими дочками первыми уехали поездом, а чуть позже и мы прилетели – я, жена и сын четырёх месяцев от роду. Так самолётом и везли его в коляске. В Тетюхинском лесхозе свободной должности на тот момент не оказалось, а в Кавалерово на выбор – лесничим Высокогорского лесничества, инженером лесного хозяйства и инженером охраны и защиты леса. И жилой двухквартирный дом – вон из окна отсюда видно – как раз достроили к зиме, тут квартиру и дали, две минуты ходьбы. Учусь на шестом курсе, весной диплом. Жена с ребёнком дома сидит пока, а мне удобно на этой должности к сессиям готовиться. Трудновато, конечно, на одну зарплату, но родители жены помогают. Первые два года мы всё порывались в Алма-Ату вернуться. Лето в Приморье, как в эпоху мезозоя, – духота, влажность. Зимой снегу выпадает больше метра, а сугробы наметёт, так и того выше, а я его дико не люблю, я южанин, но привыкаю. В Казахстане тепло, но, как вспомню случай в автобусе и слова старого казаха, видимо из потомков басмачей недобитых, который потребовал от пожилой русской женщины, чтобы она ему место уступила: «Я хозяин страна», – так желание и пропадает в Алма-Ату возвращаться. Хотя там все родственники остались и могилы дедов и бабушек, а в России мы среди русских – свои, русские. Да и во Владивостоке мои родственники по материнской и по отцовской линии давно живут.
– А у нас, в Семипалатинской области, много немцев и мало казахов, там я не замечал подобного, – Сергей вспомнил родину, – Казахстан большой, но мне приятно встретить земляка аж из самой столицы Алма-Аты, с Тянь-Шаня.
– Да, это Заилийское Алатау, предгорья. Меня матушка родила на пасеке колхоза «Горный Гигант» в урочище Медео, дед с бабушкой там после войны пчеловодами работали.
– Там же знаменитый каток, чемпионаты мира проводят, – с восхищением заметил Сергей.
– И альпийское разнотравье, медоносы, голубые ели и красивые пики гор с нетающими ледниками.
– И как? Досталась тебе по наследству тяга к пчёлам?
– Конечно. Я учебник по пчеловодству издания ещё аж 1937 года в четвёртом классе выучил, пчёлы для меня – это особый мир, моё увлечение. Держал и в пустыне, когда работал в Прибалхашских песках, и в Алма-Ате, там у родителей квартира в Хрущёвском посёлке. И здесь, в лесхозе, возле дома стоят шесть ульев. Кочевать нет возможности, учёба, малыш, надо жене помогать, а для себя хватает, тайга-то рядом.
– А в пустыню как занесло?
– Я закончил в Лениногорске лесной техникум в 1967 году. Проходил практику в Павлодарской области, в Лебяжьем. В армию не взяли, по распределению работал помощником в Текесском лесничестве на границе с Китаем и Киргизией
