– Что «но Астрид», – прошипела я. – С таким же успехом ты можешь сказать «но Юлле»!
– Ладно, – вздохнула Бланка. – Вы друг друга стоите. Если хочешь знать, Астрид, твой мешок для сменки пролежал за комодом всё лето. Вместе с грязной одеждой.
– Ах, вот он где! Спасибо, Бланка! А я-то его искала!
– Я всё выстираю, – пообещал папа. – Дай-ка мне и свою одежду тоже, Юлле, я и тебе помогу, – добавил он, когда Юлле вернулся с промокшей насквозь сумкой.
– Бланка, ты пойдёшь завтра в школу вместе с Астрид? – спросила мама, убирая со стола.
– Вот ещё, – буркнула я. – Я пойду с Марьям. Как всегда.
Вечером я достала дневник, который мне подарила бабушка. Она уверяет, что полезно выговориться время от времени на бумаге и что потом, спустя годы, интересно будет всё это читать.
Мне не очень-то хотелось снова увидеть фрёкен Гину, уж больно она занудная, это я и записала. А потом ещё добавила, что жду не дождусь встречи с Марьям. И с Гудисом.
Глава 2
Марьям жила наискосок за лугом совсем рядом со школой. Когда я зашла за ней и позвонила в звонок, за дверью раздался собачий лай. Это был Гудис.
Открыл папа Марьям. Он что-то пробормотал и даже «привет» толком не сказал, хотя мы давно не виделись. На самом деле он очень странный – похлеще нашего Юлле. Зато Гудис был рад мне, принялся прыгать вокруг и вилял хвостом как сумасшедший. Он был такой же милый, как прежде, хоть и подрос и уже не выглядел щенком.
– Марьям, ты готова?! – крикнул папа, пыхтя своей вечной сигарой.
Я терпеть не могу табачный дым, так что попятилась от входной двери, чтобы увернуться от облака сигарного дыма. Гудис потрусил за мной, и я почесала его под подбородком, он это любит. А папа остался стоять, смотрел на меня и сосал свою сигару.
– МАРЬЯМ! – вдруг гаркнул он во всё горло. Это прозвучало словно залп из пушки, но, по крайней мере, заставило Марьям спуститься.
Я обалдела, когда она появилась. Она так себя разукрасила, что я едва её узнала. Моя подруга стала похожа на куклу-манекен для макияжа – с золотыми тенями и толстым слоем блеска для губ. Брови нарисованы чёрными дугами, а ресницы – такие тяжёлые от туши, что слипались, образуя большие комки.
– Ой, – выдавила я.
– Привет, – кивнула Марьям.
Я хотела подойти и обнять её, как прежде, но она поспешно нагнулась и затолкала Гудиса в дом.
Мы немного опаздывали, и я прибавила шагу, но Марьям не могла идти быстро. На ней были узкие белые джинсы и золотые босоножки на высоченных каблуках, и ей приходилось семенить. А я была в джинсовой куртке и новеньких баскетбольных кедах, которые папа привёз из Америки, так что мы совсем друг на друга не были похожи.
– Что ты делала на каникулах? – спросила я, чтобы начать разговор.
– Мы были на Ривьере, – ответила Марьям. – У нас был собственный бассейн. А ты?
– Мы были за городом, – сказала я.
– Всё лето?
– Да. Это было суперски.
– Ну-ну. Окей.
Больше она ничего не сказала. Она еле ковыляла на