– Давайте помянем Женьку между своими, – предлагает Ольга Селезнева. Говорит как-то совсем по-взрослому, как я бы не сумел. Они со Щукиным встречались не только в классе, но и на улице, я знаю. Казалось, что эти наши девушки – Печенкина, Селезнева, еще некоторые, будут всегда выглядеть старше, хотя по возрасту – ровесницы. Однако в этот день, пусть еще робко, но пытаюсь встать с ними вровень.
Допоздна пьем и рвем душу воспоминаниями. Из сквера перемещаемся домой к Печенкиной. Курим с Селезневой на балконе. Оба без слов понимаем наше с ней особое право поминать сейчас Щукина, поскольку в свое время были ему ближе всех. Рядом стоит звезда класса Валька Ратникова, никогда на самом деле специально не стяжавшая себе подобной славы.
Когда фигуристая Ратникова с вьющимися на висках локонами, вызвавшими неодобрение пожилой учительницы русского языка («А они сами вьются!» – защищалась Валентина), появилась в нашем классе – в восьмом, если не ошибаюсь, то сразу влюбила в себя Боба Конникова и Гошу Терновского. Они соперничали за нее. Даже на самбо оба записались, в школьную секцию, чтобы отсекать от девушки иных претендентов. Там их обоих бросал через бедро на маты Тарас Мишин, записавшийся еще раньше, но Валентина здесь была не причем. Меж собой Боб и Гоша договорились соперничать честно – пусть Ратникова сама выберет достойного. Однако Ратникова мыслями была на стороне. Спортсменка, и друзья все из спорта. Некоторым в классе, правда, показалось, что Боб близок к победе, но не сложилось. А мужественный, сильный, при этом до мозга костей интеллигентный Гоша Терновский после восьмого класса перевелся в школу для вундеркиндов, и неизвестно по какой больше причине, – готовиться к поступлению в университет, или чтобы Ратникову не видеть. Правда, на школьные вечера все равно к нам приходил. Стали традицией посиделки возле Гошиного подъезда. Естественно – при живейшем участии самого «хозяина», появлявшегося с неизменной беломориной в зубах.
Папиросы он стрелял у отца. Квартира Терновских насквозь пропахла табачным дымом. Курить там было принято, где заблагорассудится. Терновский-старший когда-то закончил наш, водный, институт. Предлагал мне, кстати, помочь с теорией механизмов и машин, но я с благодарностью отказался – нацелился в «академ» уже. Гошин отец был заядлым автомобилистом, и сам Гоша с детства за рулем. Сперва на мотоцикле, затем – на отцовских «Жигулях». Вызывало уважение, насколько он технически подкован. На мотоцикле катал меня к своей подружке, на которой впоследствии, много позже,