– Вы со Стасиком пишете письма, как настоящие писатели! – говорит мне комплимент Ершова при встрече. Он ей цитировал некоторые выдержки из моих писем, желая сказать обо мне лестные слова, – достойный друг!
В институте у меня – серая, скучная жизнь. Тарас оказался в другой группе, в своей я близко общаюсь лишь с Бобом. Ни с кем из однокурсников не сдружился, в общагу, туда, где настоящая жизнь, не хожу. Раз погонял с общагой в футбол, понял, что футболист из меня, на фоне других, никудышный, на этом все закончилось.
На лекциях, записывая материал, часто делаю это автоматически, в мыслях отвлекаясь от темы за наблюдением лиц. Среди однокурсников есть интересные, красивые люди. Не только братья Князевы, и другие. Да почти каждый чем-то интересен. Девушки – само собой, но речь не о внешности. Вижу чужую красоту, наверное, лучше, чем сами ее обладатели, но, к несчастью, не наблюдаю никакой в себе.
Первый курс отучился ни шатко ни валко. Летняя практика на Заводе коробок скоростей наводит на меня ужасающую скуку. Страдаю, намазывая агрегат белой эмульсией, чтобы наложить на него паронитовую прокладку и прикрутить поверх болтами крышку лючка. Такова операция на конвейере. Облегчение наступает, лишь когда удается о чем-то задуматься, унестись в мыслях далеко-далеко от промышленного производства. А дома, по возвращении со смены, как назло, делать нечего. Все дворовые «крикуны» разъехались, кто куда. Я валяюсь в оцепенении, словно осенняя муха, на диване. Как-то раз рука, безвольно опустившаяся на пол, нащупывает под диваном стопку журналов. Не то, чтобы рука моя стала неестественно длинной от тяжелых заготовок на заводе, просто журналы лежали недалеко. Вытащил на свет одно издание, прочитал на обложке название: «Здоровье». «Нет, это мне читать еще рано», – решил и дотянулся до другой стопки. Это был любимый мамин «Советский экран».
Я никогда не страдал киноманией, фигней – случалось, однако задевало, если Стасик или Тарас начинали щеголять знанием имен актеров, и в каких фильмах те снимались. Поскольку делать было решительно нечего, подумал, вот хороший повод пополнить, наконец, свой культурный багаж… Выяснилось, что у меня тоже давно есть свои любимые актеры, только я этого не знал. Так что ничем я, Паша Уремин, не хуже этих доморощенных интеллектуалов – Тараса и Стасика. За месяц так вырасту над собой – родная мама не узнает! Знал бы я наперед, чем это закончится…
Дома, после того, как нашел себе занятие, жить стало полегче. А вот на работе – по-прежнему мрак. Единственная отрада – теперь, когда за монотонным делом я, начитавшись дома «Советского экрана», задумывался, то «смотрел кино», «видел» лица актеров. Вот у кого увлекательная работа, интересная жизнь! Пока что я еще никак не пытался связать то, что взволновало, с собой. Но, в какой-то момент вдруг задал