Шериф принял просителей в своих покоях любезно, но весьма сдержанно. Он с бесстрастным выражением лица выслушал историю, которую поведал брат Гервард. Шериф Прескот был угрюмый мужчина, чернобровый и чернобородый, и внешность его не очень-то к себе располагала. Однако он был хотя и суров, но справедлив, никогда не отступал от данного слова и стоял горой за своих людей, если они выполняли все его приказы.
– Я сожалею об этой беде, – сказал он, когда субприор Гервард закончил свой рассказ, – и еще более сожалею, что должен сразу же тебя огорчить. Ты тщетно будешь искать ваших беженцев здесь, в Шрусбери. С тех пор как напали на Вустер, мне докладывают обо всех, кто бежал оттуда и пришел в наш город. Среди них не было тех, кого ты ищешь. Теперь, когда король усилил гарнизон в Вустере, многие уже отправились домой. Дядя этих детей вернулся, как ты говоришь, в Англию. Так не может ли он лично заняться поисками – тем более что он человек состоятельный?
Гервард, сообщив шерифу лишь имя крестоносца, очевидно, пытался отсрочить неприятные объяснения. Имя дяди пропавших детей говорило лишь о том, что это рыцарь, прославившийся участием в крестовом походе и только что прибывший из Святой земли, где сейчас воцарилось относительное спокойствие. Но вопрос шерифа заставил субприора сказать всю правду.
– Милорд, – со вздохом начал Гервард, – Лоран д’Анже жаждет начать поиски племянников, но для этого нужна твоя поддержка или дозволение его милости короля. Дело в том, что Лоран анжуец, обязанный хранить верность императрице Матильде, поэтому, вернувшись в Англию, он вместе со своими людьми присоединился к ее войскам в Глостере. – Субприор заторопился, стремясь закончить свою речь прежде, чем его прервут: ровные брови шерифа уже сурово сдвинулись, в прищуренных глазах читалось явное неодобрение. – Он прибыл в Глостер через неделю после вустерского дела, не принимал в нем участия, ничего не знал об этом и не может нести за него ответственности. Когда д’Анже приехал, то сразу узнал, что его юные родственники пропали, и единственное его желание сейчас – отыскать их и доставить в безопасное место. Но ведь ни один человек из Глостера не может приблизиться к Вустеру и вообще въехать в земли короля без особого разрешения.
– Значит, ты, – промолвил Прескот после затянувшейся паузы, – печешься о благе врага короля.
– Прошу прощения, милорд, – мужественно ответил Гервард, – меня заботит участь юной девушки и мальчика в нежном возрасте, которые не сделали ничего такого, за что их можно было бы считать врагами короля или императрицы. Нас волнуют не раздоры враждующих партий, а лишь судьба двух детей, находящихся на попечении ордена. Естественно, мы чувствуем себя ответственными