Но замуж, разумеется, она стремилась, как положено любой порядочной девушке.
Раньше. До приговора.
Но и в ссылке могла бы найти мужа в провинции – в Ильдауме она пользовалась успехом у молодых людей хорошего происхождения.
Если же теперь господин Э реализует свою угрозу, замуж ее не возьмет даже последний нищий с площади Огней.
Дом семьи Тимиры располагался в хорошем районе и за ним за небольшую мзду присматривал управитель квартала. Прогревал камины зимой, чинил крышу, уничтожал заросли вьюнков, стремящиеся захватить фасад.
Он же подготовил для Тимиры одну из комнат – убрать ее, смахнуть пыль, сменить белье на постели, прогреть холодные стены.
Кухарку она не успела нанять, так что питалась пока хлебом и сыром – идти в таверну не хотелось. Ворох писем с поздравлениями ей тоже принес тот же управитель, оставив на пороге и не беспокоя госпожу.
Письмо в алом конверте было от Тойво – она не ошиблась. Он вежливо и холодно благодарил ее за встречу и просил разрешения прийти на чай по всем правилам этикета.
После откровенного разговора у него дома, когда Тимира увидела его саламандру, возвращаться к церемониям высшего света было странно. Но она собственными руками отмыла от пыли лучший сервиз – с искусными рисунками, очень тонко и точно изображающими сцены охоты. И сама заварила чай, сбегав в лавку за пирожными. И в ожидании назначенного часа на нервах съела несколько штук. Когда колокольчик у двери звякнул, Тимира как раз распределяла по блюду оставшиеся так, чтобы не было заметно убыли.
Но Тойво к ним даже не притронулся.
В своем старомодном, не по размеру сюртуке он сидел за столом, так и не сделав ни одного глотка чая, и молчал, глядя на Тимиру.
Она же испытывала слишком много разных чувств, и не могла определиться, какое из них самое главное.
Тут была и робость перед незнакомым мужчиной, знавшем о ней самое тайное и стыдное.
И вина, неизбывная, страшная – за то, что она стала причиной его бед.
И жалость – пока ее ссылка больше напоминала летние каникулы для скучающих девиц, он был заточен в одной из самых страшных тюрем империи.
И благоговение перед сильным магом, сумевшим сохранить свой огонь даже в таких условиях.
И уважение к человеку, только вчера говорившему с самим императором.
И щемящая нежность, настоящая, женская, которую хотелось выразить заботой, но ничего кроме этого глупого чая с пирожными Тимира предложить ему не могла. Даже ужина.
И еще – искристый интерес. Зачем он пришел? Что он хочет сказать? Чем теперь Тимира может ему помочь?
Она ведь чуть не помешала ему в очередной раз.
С этого она и начала.
– Прости меня, – сказала Тимира, легко и незаметно для себя называя его на «ты». После всего, что их связало, это казалось самым естественным обращением, хоть и идущим поперек всех правил этикета. – Я рассказала все в Экзаменациуме, потребовала, чтобы тебя снова проверили, но они…
– Нет,