Надеваю куртку и направляюсь к выходу, размышляя: может, все-таки стоило согласиться и поговорить?
Мусолю эту мысль всю дорогу до парковки, а едва плюхнувшись в кресло, обреченно откидываюсь на спинку и, открыв мессенджер, зачем-то перечитываю нашу переписку.
– Остывай, Мот, – призываю себя. – Она выбрала не тебя, а брата.
Швыряю мобильный на соседнее сиденье, будто он виноват в моем паршивом настроении, и думаю, чем заняться.
Не тухнуть же дома!
В голову все равно ничего не лезет. Так что в учебе можно сделать технологический перерыв.
Запускаю мотор и, так и не решив куда двинуть, выруливаю с парковки.
Выехав на проспект, осознаю: погонять по объездной поможет проветрить мозги и выкинуть из них всякий хлам.
Дорога – мое личное лекарство от плохого настроения.
Скорость, мокрый асфальт, аквапланирование приводят меня в чувства. Умирать может и не страшно в восемнадцать, но точно не хочется. У меня есть грандиозные планы на свою жизнь. Глупо сливать их из-за какой-то слабости.
Сбавляю, решая выветрить боль в груди не скоростью, а километражем и направляю машину в Вырицу.
Вваливаюсь домой под вечер.
Тишина.
Отец, как всегда, на работе, но где мама, мелкая, Егор?
Желудок громким урчанием напоминает, что подобным образом я заработаю гастрит.
Направляюсь на кухню.
Заглядываю в холодильник, нахожу в контейнере плов и вытаскиваю его погреть.
– О, ты дома? – слышу голос брата. – А мы думали, что одни. Тоже перекусить хотим.
Его «мы» настораживает, и я, обернувшись, налетаю на взгляд, от которого пропадет все желание ужинать.
Отворачиваюсь.
Это треш какой-то!
Я отказал девчонке встретиться, и она притащилась ко мне!
Где мне от нее спрятаться?!
– Что она здесь делает? – холодно наезжаю на брата, не заботясь, что Аня услышит мой вопрос и ей он будет неприятен.
– Английский. Ты забыл?
– А у нее нельзя этим заняться? – сверлю брата взглядом, но он, отвечая мне таким же, раздраженно бросает: – Нет.
– А на нейтральной территории?
– Матвей!
Понимаю, с Егором говорить бесполезно, но мне надо защитить хотя бы личную территорию.
Подхожу к плите и вываливаю содержимое контейнера на сковороду. Девчонка стоит примерно в метре от меня, и я, не отрывая глаз от слипшейся субстанции, которую грею, холодно предупреждаю:
– На будущее. Я не хочу видеть тебя в своем доме.
Молчит.
Оборачиваюсь.
Делает вид, что не слышала моих слов, но замечаю – притворяется. Костяшки на руках побели от того, как вцепилась в столешницу.
– Мот, ты офигел. Это мой дом тоже! – впрягается брат, и я швыряю в ответ: – Тогда забирай ее к себе в комнату, чтобы глаза не мозолила.
Оборачиваясь к девчонке, добавляю:
– Мне неприятно тебя видеть.
Поднимает глаза и глядит так, словно я сейчас перерезал ей горло заживо.
– Когда