– Сходи со мной завтра куда-нибудь. Пожалуйста.
Хочу сказать «нет», но что-то меня останавливает. Картинка, что до сих пор стоит перед глазами? Не знаю.
До парадной остается несколько метров. Я останавливаю Егора и резко предупреждаю:
– Дальше я сама.
Он не решается настаивать, видимо, мой вид говорит категоричнее слов.
Бросаю «пока» и забегаю в подъезд, так ничего ему не ответив на его предложение, решив, что откажусь уже завтра, когда хоть немного приду в себя и буду в состоянии давать отпор его аргументам и просьбам.
Едва за мной захлопывается дверь, я прислоняюсь к стене и из меня начинают извергаться слезы от обиды и разочарования.
Позволяю себе эту слабость и реву: громко, с надрывом, выплескивая все свои эмоции, желая выплакать их, чтобы ни завтра, ни потом никогда не реветь из-за того, кто этого не стоит.
Немного отойдя от истерики, начинаю медленно подниматься на свой этаж. Хорошо хоть мать сейчас на работе и мне можно прийти в квартиру и не бояться расспросов о своем «замечательном» настроении.
Скидываю вещи, плетусь в комнату. Хочется плюхнуться на кровать и провалиться в сон, необязательно с прекрасными сновидениями, просто в такой, который позволит хоть на время обо всем забыть. Вот только понимаю: мысли, снующие в голове и эмоции, переполняющие душу, не позволят этому осуществиться.
В итоге залезаю на кровать, прихватив спрятанный блокнот с откровениями и ручку.
Я не веду записи в дневнике каждый день. Мне кажется, глупо перечислять, что я сделала под каждой датой, особенно если дни напоминают друг друга. Я записываю в нем только самые яркие эмоциональные события, чтобы запомнить их и порой разобраться в своих ощущениях. Это реально помогает, ведь я фильтрую и раскладываю по полочкам события, факты, чувства. Сегодняшний день как раз такой, и мне необходимо оставить запись.
Раскрыв блокнот, пишу о встрече утром, об унизительном разговоре на перемене…
Слова льются одно за одним, и я еле успеваю их записывать, пока не спрашиваю саму себя и не спотыкаюсь о вопрос.
«Почему мне так плохо? Почему, несмотря на все нелицеприятные факты, я не могу просто вычеркнуть Матвея из своей головы?»
Задумываюсь и потом, словно приговор самой себе, медленно вывожу:
«Потому что я люблю его».
Действительно?
Да…
Иначе почему я помню до мельчайших подробностей нашу встречу на пустыре, каждый взгляд парня, заставляющий трепетать, каждое слово?
Почему всю неделю не расставалась с телефоном и, вздрагивая от звука входящего, мгновенно читала его сообщения и отвечала на них?
Почему таяла от умопомрачительного тембра голоса, когда он мне звонил, и рассказала о себе столько, сколько не знает больше никто?
«Любовь не может быть другой… Я чувствую это».
От этого открытия хочется снова уткнуться в подушку и разреветься, но я выплакала весь лимит не только на сегодня, а на ближайшее будущее.
Пытаюсь взять себя