Террористический акт, захват заложника, бандитизм. Михаил Павлик

четвертые же и захват заложников, и угон и захват воздушного судна, и терроризм, и пиратство рассматривают как самостоятельные преступления[208]. И здесь трудно упрекнуть ученых в какой-то неточности или непоследовательности, поскольку тот или иной характер указанные преступные деяния обретают в зависимости от той или иной совокупности объективных и субъективных признаков, характеризующих их в каждом конкретном случае. То же в полной мере относится к другим деяниям, которые в ряде конвенций причисляются к проявлениям терроризма.

      По всей видимости, используемый в конвенциях метод определения терроризма посредством перечисления конкретных деяний, в которых он может выразиться вовне, вряд ли можно считать перспективным. В этой связи совершенно точными представляются следующие выводы, сделанные Т. С. Бояр-Созонович: «Не принижая роль и значение соответствующих международных “предметных” Конвенций по борьбе с отдельными видами и формами терроризма, вместе с тем нельзя не принять во внимание их ограниченность. Даже в совокупности они не представляют собой упорядоченной и скоординированной системы мер… Кроме того, по мере развития науки и техники постоянно будут возникать новые виды и формы терроризма, которые на каком-то этапе выпадут из поля действия международных “предметных” Конвенций. Таким образом, работа в данном направлении не снимает с повестки дня необходимость разработки универсального международно-правового документа, который охватил бы всю проблему в целом»[209].