Том заметил, что ему приходится оправдываться, и рассердился. После провала его последней пьесы он был особенно чувствителен, его раздражали любые разговоры о творчестве, как будто простое упоминание его профессии было предлогом усомниться в его талант и мастерстве.
– Прости, ты права, – сказал он, кладя руку на руку жены. – Поэтому мы сюда и приехали. Я все ещё не написал ни строчки. Я обустраиваю рабочее место, занимаюсь уборкой… И одновременно я ищу. Это стало привычкой. Другие решили бы, что это просто слова, но ты знаешь, что, когда я просто хожу кругами, смотрю на природу, на людей и ничего не говорю, – на самом деле я работаю. Моё молчание свидетельствует о моем творчестве.
Оливия улыбнулась, потом погладила кончиками пальцев щеку мужа.
– Я в тебя верю. Ты найдёшь свою новую пьесу. Не важно, сколько времени это займёт. Ты писатель, пьесы – это вся твоя жизнь. Следующая будет иметь успех. Я это чувствую.
– Бу-ум! – крикнула Зоуи, роняя ложку с высоты своего детского стульчика.
– Зоуи! Если будешь шалить, на ужин будешь есть плюшевого мишку!
– Нет, не хотю миску! Миска фу!
Том посмотрел на жену влюблённым и благодарным взглядом. Она всегда была рядом, в горе и в радости, и это была правда, а не пустые слова со свадебной церемонии. Даже в тёмные деньки Оливия его не подведёт. Ему так с ней повезло! Заметив, что Зоуи сильно расшалилась, Том подошёл, чтобы сменить Оливию и покормить девочку.
– Зоуи, у папы куда меньше терпения, чем у мамы, так что советую тебе широко открыть рот и не глупить.
– Ну что, мальчики, – спросила мама, – как прошёл день? Не слишком расстроились, что Джемма не водила вас сегодня гулять?
– Все хорошо, – промямлил Оуэн неуверенно.
Чад молча кивнул.
– Что-то не так? – спросил Том. – Вам скучно, Оуэн?
Оуэн помотал головой, а Чад нахмурился.
– Вы поссорились, да? – догадался Том, вдруг понимая, что весь вечер мальчиков не было слышно.
Тогда Чад взорвался.
– Это он! – закричал он, указывая на двоюродного брата. – Он меня укусил!
– Это неправда!
– Конечно, правда! У меня след остался!
– Нет, не делал я ничего!
– Не купил! – строго заявила Зоуи.
Оливия подняла над столом руку, давая всем знак замолчать.
– Оуэн, что произошло?
– Это не я, – смущенно выдавил мальчик.
– Ты меня укусил до крови! – крикнул Чад с упрёком.
Том кивнул Чаду, чтобы он показал. Сын задрал ногу на скамейку и поднял штанину, показывая искусанную покрасневшую голень с характерными следами. С обеих сторон были фиолетовые и красные отпечатки в местах, где зубы впивались в кожу. Ещё немного, и они прокусили бы её до кости.
Оливия, которой из-за другого конца стола ничего не было видно, вопросительно посмотрела на мужа. Том мрачно глянул на Оуэна.
– Что вы такого наговорили друг другу, чтобы до