С сильно колотящимся сердцем, оробев, почти в панике, Грейс заперла дверь на ключ. Как при входе в церковь направляются к алтарю, она подошла к длинному столу, сделанному из положенной на козлы доски, и встала перед ним. Импровизированный стол занимал центр ее потайной комнаты. Она включила лампу на потолке и внимательно осмотрела статьи, не став сразу специально искать ту, о которой говорилось в письме.
Ей необходимо было постепенно заново привыкнуть к месту и спрятанной здесь информации. Хотя бы для того, чтобы не быть затопленной нахлынувшими тревожными воспоминаниями.
Она пробежала первую колонку статей, датированных с 11 по 14 ноября 1998 года и рассказывающих об исчезновении десятилетней девочки, проживавшей в маленькой деревне Киркоуэн, приблизительно в ста пятидесяти километрах к югу от Глазго. Ребенок не вернулся из школы, которую покинул, как и каждый день, в шестнадцать часов. Девочку видели идущей по направлению к ее дому обычной дорогой через лес. На нескольких фотографиях были изображены держащиеся за руку мужчина и женщина лет сорока, с лицами, на которых отражались страдание и отчаяние; как гласила подпись: «Моника и Даррен Кемпбелл, терзаемые тревогой оттого, что могут никогда больше не увидеть своего ребенка». Пропавшая девочка улыбалась с фотографии, распространявшейся в то время. У нее была ленточка на голове, поддерживавшая длинные волосы, и ласковый взгляд.
В Грейс зародилось неизъяснимое чувство. Настолько новое, что она смешалась. С тех пор, как начала свои поиски, она, всякий раз глядя на это фото, идентифицировала себя с той маленькой девочкой. Несмотря на то, что ей сейчас уже исполнилось тридцать три года, Грейс все еще была этой девчушкой, так и оставшейся в состоянии невинной и беспомощной жертвы. Она выросла телом, но не сознанием.
В это мгновение ей показалось, что перед глазами у нее портрет кого-то другого. Знакомого, ребенка, который мог бы быть у нее, но не ее самой. Только тогда Грейс поняла, насколько ее изменили испытания, пережитые во время последнего расследования. Она стала свободной женщиной.
Стиснув кулаки, Грейс сдержала ярость, кипевшую у нее в венах. Она знала, что нельзя слепо уступать ей, а, напротив, следует использовать как источник энергии. После этого она просмотрела вторую колонку вырезок из газет, выходивших между 17 и 30 ноября 1998 года, в которых на первый план вышел инспектор Скотт Дайс, ведший дело. Сурового вида мужчина, с вытянутым лицом, отвислыми щеками, наполовину облысевшей головой, который чаще всего заявлял, что не может ничего сообщить о ходе расследования. Журналистов это обижало, и они начали намекать, что, прикрываясь служебной тайной, полицейский пытается скрыть свою некомпетентность. Наконец Грейс просмотрела третью колонку статей, датируемых начиная с 12 декабря и сообщающих о возвращении девочки, которую нашли, когда она шла вдоль дороги.
Грейс села в кресло на колесиках, заставляя себя не отвлекаться от газетных вырезок, в которых, казалось, смаковали страдания