– Говори, откуда знаешь, или я пошла! – она встала.
– Валюсик, не горячись! – схватил он её за руку и заканючил: – Не могу людей закладывать.
– Тогда с этими людьми и ужинай, – Валя выдернула руку и пошла, расстроенно подумав, что опять подставила Виктора.
Марк бросился за ней:
– Ладно, скажу. Только никаких санкций! Соседка твоя за баблосик сливает.
– Докажи, что соседка! – Всё ещё боялась, что это как-то связано с Горяевым.
– Пугачёву у вас смотрела. Тебе сперва швед звонил, потом Горяев. И ты из комнаты вышла.
– Зачем это тебе? – удивилась Валя, вернувшись за столик.
– Другая стала. Крутая. Следил, ждал, когда в ямку упадёшь, а тут я, красивый, богатый, на руки подхвачу.
– Чтоб объяснить, что ты меня осчастливил? – усмехнулась Валя.
Марк неожиданно вскочил и бросился к мальчику с флейтой:
– Ты с кем тут?
Мальчик затрясся от страха и тихо сказал:
– Я сам…
– Будешь врать, денег не дам! – пригрозил Марк.
Мальчик шмыгнул носом и показал пальцем:
– Вон папа стоит.
Марк поманил очкастого мужика, вылитого увеличенного в размерах мальчика, только без застиранных шортиков и сбитых коленок. Тот подошёл и смущённо сказал:
– Законом не запрещено. Где хочет, там и играет.
Марк покачал головой:
– Запрещено делать детей, если не можешь прокормить. Вот тебе деньги, чмо, и вали отсюда. Он мне всю душу своим «сурком» вынул!
Мужчина втянул голову в плечи, а мальчик деловито взял у Марка деньги со словами:
– Спасибо, дяденька! Папу с работы уволили, мама в больнице, а у нас ещё две маленькие в семье и старый дедушка…
И увёл отца за руку.
Марк вернулся за столик. У Вали на глаза навернулись слёзы. Помолчали.
– Пойми, Валюсик, люди меняются. Попрыгал, поискал, понюхал. Готов развестись. Жениться готов, а не просто потрахаться. Любовь не картошка, не выбросишь в окошко, – сказал он серьёзно. – Говорила, есть мужик, ради которого всё. Что он министр. Это Горяев был?
– Горяев.
– А я тебе совсем по барабану?
– Мне все, кроме него, по барабану. И швед тоже. Хоть все думают, что про запас держу.
Валя рассматривала Марка, такого обаятельного, жилистого, нахрапистого, но ни капельки больше не нужного и неинтересного. Как странно, что прежде столько о нём думала.
Он прочитал это в её взгляде:
– Пойми, жил тогда начерно: типа, деньги сделаю, жить начну. А теперь вырос. Как говорят, поднялся!
– Я тоже выросла. Не заметил? – напомнила Валя.
– Заметил. В твой кабинет, Валюсик, такие бабки вложу, что с каждого столба рекламой заулыбаешься. – Он оглянулся, словно только заметил, где они сидят. – Чего мы к этой рыгаловке прилипли? Поехали, с артистами познакомлю. Ресторан есть на Пресне, играем там у грузина в «Двенадцать стульев».
– Как это играете?
– В один из двенадцати стульев зашиваем монетку. Братва