Княжеское войско постепенно вытягивалась из ворот крепости. Белгородская знать смотрела с заборола, как по берегу уходит прочь от города конная дружина, как багряным листком клена трепещет на ветру впереди плащ Владимира Красна Солнышка. Стоял на забороле и Обережа – в длинной белой рубахе, вышитой волшебными узорами, со множеством оберегов и длинным ножом на поясе, с ожерельем из медвежьих зубов на шее, с высоким посохом в руках, на верхушке которого была вырезана медвежья голова. Опираясь на посох, Обережа смотрел вслед дружинам. Он был уже очень стар – его семь десятков лет хватило бы на две жизни. Он пережил нескольких князей, сменявших друг друга в Киеве, он видел то новое святилище древних богов, которое молодой князь устроил в Киеве семнадцать лет назад. Видел он и то, как двенадцать кметей волокли потом Перунов идол вниз по Боричеву току, колотя его палками, как лиходея. Казалось, попран мировой закон, разорвана связь потомков и предков, Земля-Мать не стерпит подобного оскорбления! Но земля устояла, и небо не рухнуло, зима и лето так же сменяли друг друга, и так же вращалось извечное колесо жизни, смерти и возрождения. И Обережа, хоть и был уже стар, научился новой истине. Можно сбросить в Днепр идол Перуна – идол ведь только дубовая колода, не в ней же пребывает сам Небесный Воин, это знают и малые дети. Можно побить на куски каменные идолы Макоши и Дажьбога – они простили, солнце светило и трава вырастала по весне, как и тысячи лет назад. Можно засыпать землей очаг жертвенника – труд на полях, гибель в сражениях, ежегодные и ежедневные, тоже жертвы, и их не отвергают боги. Но никакому князю не по плечу переделать мир. Все пройдет – но останется родная земля, древняя и прекрасная земля Русская. Можно по-разному мыслить ее благо, но тот, кто честно желает блага ей, не будет ею отвергнут и забыт потомками. И сейчас Обережа просил богов за счастье и удачу князя Владимира, все силы отдававшего трудам и битвам за благо этой земли.
Но вот дружина ушла, в Белгороде разом стало пусто и непривычно тихо. Многодневный шумный праздник кончился, ежедневные заботы по-хозяйски шагнули на порог. За прошедшие недели белгородцы позабыли, что такое будни, и теперь на сердце у всех сделалось серо и скучно. Но ничего не поделаешь: потехе – краткий час, делу – долгое время. Князю свои заботы, дельному люду свои. Вспоминая каждый о своих делах, белогородцы постепенно потянулись к надворотной башне, где была лестница вниз. По пути они почтительно кланялись и епископу, и волхву. Почитать волхвов каждый из них был привычен с детства, а почтения к епископу требовал князь. Простые люди делали и то, и другое, чтобы не разгневать никого, кто обладает властью над землей и небом.
Вслед за всеми пошел и старшина городников Надежа со своим семейством. За прошедшие недели он привык к Гостемиру,