«Снова забрел куда-то», – не по возрасту брюзгливо ворчит он на самого себя. Стыд и смятение подкрепляются ощущением собственной ненормальности. Айзек сидит на парковой скамейке и кричит, распугивая столпившихся вокруг него голубей. Потом встает и, пошатываясь, в одиночестве отправляется домой.
Возвращается он весь в порезах, шишках и синяках. Он стал много спотыкаться и падать, как ребенок, бросающийся вперед сломя голову, хотя и ходить-то еще не научился. Он не помнит, где умудрился получить все эти повреждения. Айзеку кажется, будто у него забрали не только Мэри, но еще и важную часть внутреннего уха, отвечающую за равновесие. И он сломался. Как же ему хочется поделиться этим странным открытием с Мэри, поразить ее неожиданным осложнением, возникшим после ее ухода, – осложнением, о котором она никогда не узнает. Иногда он ловит себя на том, что строчит ей сообщения – и тут же кидается удалять отправленные. Непрочитанные. Потом он прокручивает переписку назад и перечитывает случайные отрывки разговоров, просто чтобы снова ощутить ее присутствие.
Айзек я должна покаяться
Господи
Что такое
Я заказала электроодеяло
…
Что
Электроодеяло
Когда-то у меня такое было но увы перегорело
Пожалуйста скажи что пошутила
Да это же просто мечта
Не попробуешь не узнаешь
Звучит пожароопасно
Ну припечь оно может хорошенько
Привыкнешь
А ходунки ты не заказала
Смейся-смейся
И не жалуйся потом что на диване спать холодно <3
Айзек никак не может смириться с тем, что Мэри уже никогда ему не ответит. Время от времени его телефон оживает, вздрагивая от короткой вибрации, и всякий раз Айзек надеется увидеть сообщение от нее – вдруг, листая ленту, она наткнулась на такой смешной пост, что не смогла не поделиться с ним, даже находясь по ту сторону завесы. Он все еще видит ее: краем глаза улавливает знакомый силуэт, замерший в дверном проеме, прячущийся в глубине зеркал. Иногда посреди ночи он, толком не проснувшись, стучится в дверь ванной и зовет ее по имени. Но ее нет. Кров с ним делит только полуметровое яйцеподобное существо – молчаливый свидетель помрачнения его рассудка.
С тех пор как Айзек