– Обычно их наблюдают только в середине лета и середине зимы. Именно тогда Лохмордра поднимается к поверхности, он-то и вызывает цветение.
Виола вытащила из сумки тетрадь и законспектировала слова капитана. Баркли снова пожалел, что не взял с собой ничего для учёбы.
Когда шлюпка въехала носом в песок, Улик выпрыгнул и оттащил её вместе с ребятами подальше от опасной белизны. Вся береговая линия была покрыта рыбьими скелетами.
Покинув лодку, они пошли в сторону города. Ну или к тому, что от него осталось. Глэннок раскинулся на равнине у зелёного луга, но сейчас почти все его улицы были затоплены. В лужах плескались крошечные водяные жучки и мелкие рыбоподобные чудища. Несколько зданий, судя по дыму, продолжали гореть.
– Их явно накрыло высоким приливом, – сказал Яша и указал сначала на одну длинную рытвину в земле, затем на ещё одну, дальше по дороге: – А это следы Лохмордры, когда он бил по домам.
Баркли с интересом изучил траншеи. Они не были похожи на отпечатки лап или когтей – он в жизни ещё не видел таких змееподобных отметин. Но Лохмордра не мог быть змеёй, иначе след бы не прерывался.
– Что собой представляет Лохмордра? – спросил он.
– Кракен. Гигантский кальмар, – мрачно ответил Тэдж, но иронизировать насчёт невежества Баркли не стал. Вместо этого он быстрым шагом пошёл дальше по дороге, не оставляя другим иного выбора, кроме как последовать за ним. Баркли мог лишь догадываться, куда Тэдж направлялся. Наконец он резко остановился перед домом, у которого крыша и фасад были практически смяты, так что всю лужайку засыпало щепками и осколками стекла. Уцелела только дальняя стена.
Баркли снова вспомнился его родной дом, уничтоженный Гравальдором.
– Тэдж, – тихо начал он, – мне очень жаль…
Но Тэдж, не слушая, полез по кучам из обломков стен и мебели.
– Стой! – позвал Улик. – Ты так шею себе свернёшь…
– Папа хранил здесь все свои бумаги. Карты, заметки. О Море, Лохмордре, острове Роан… Они могут нам пригодиться. Нужно лишь добраться до его комнаты. – Целью Тэджа был дальний угол дома, где, по всей видимости, находилась спальня его отца.
– Но там всё промокло, Тэдж, – мягко сказала Виола. – От бумаг, скорее всего, ничего не осталось.
– Нет! – огрызнулся он. – Нет, они всё ещё там.
Виола вздохнула:
– Ну, мы пока пойдём вперёд, будем искать подсказки.
Яша и Улик кивнули, и они вместе с Гоатом направились дальше, но Баркли задержался. Их отношения с Тэджем нельзя было назвать дружескими. Но у Баркли ничего не осталось от родителей, и он был бы бесконечно благодарен, если бы в прошлом кто-то полез в его разрушенный дом, чтобы добыть для него что-то на память о них.
Конечно, он понимал, что ситуация Тэджа была совершенно иной. Его воспоминания об отце не ограничивались парой размытых образов и чувств. Но они же не соревновались за самую печальную жизненную историю, а разбирать в одиночку завалы родного дома – такой участи мало кому пожелаешь.
Баркли