– Попроси Марата. Он разомнет тебе спину, – фыркаю я, выбегая из хранилища. Но не успеваю сделать и пары шагов, как попадаю в захват сильных мужских рук.
– На фиг мне Марат, дорогая! Я с утра отработал, теперь твоя очередь, – жарко шепчет мне в ухо Тимур.
Шелковая простыня, держащаяся на честном слове, начинает скользить с плеча вниз. И мы в четыре руки начинаем ее ловить. Хохочем как сумасшедшие. И снова целуемся.
А в душе бьется страх колокольным набатом.
Но Тимур прав, и я ему всецело доверяю. У нас и вправду нет другого выхода. За свое счастье придется бороться. Хотя это и не борьба даже, а искусство переговоров. А Манучаров у меня прирожденный медиатор.
– Тимур, – стучится Марат в приоткрытую дверь кабинета. – Тут такое дело…
– Что-то срочное? – морщится любимый, обнимая меня.
– Пацаны из следственного звонили. Алтуфьевские цацки выплыли…
– Мы сейчас придем, – рыкает Тимур, мрачнея.
Уже чуть позже на кухне, когда мы вдвоем усаживаемся за прозрачный стеклянный стол, уставленный оливками, помидорами и мясной нарезкой, Манучаров прихлебывает американо из высокой чашки. И кивнув Марату, облокотившемуся о дверной косяк просит.
– Рассказывай, бро. Не томи.
Марат выразительно кивает на меня. Я сижу к нему спиной. И он даже не задумывается, что мне его видно в отражении горки.
– При Любе можно, – кивает Тимур и добавляет самодовольно. – Как только я расторгну помолвку с Алимовой, мы поженимся. Поэтому, можешь базарить в открытую.
Повернувшись, замечаю, как у флегматичного обычно Мурата отвисает челюсть. Но он быстро возвращает ее на место.
– Пацаны говорят, – начинает он, откашлявшись, – что вроде нашлось кое-что по мелочи из коллекции Павла Афанасьевича.
– Что именно? – серьезно бросает любимый и даже перестает есть.
– Кулоны, кольца, – пожимает плечами Марат.
– Какие камни? – снова уточняет Тимур, закидывая в рот оливку.
– Рубины вроде, – вздыхает Марат.
– Рубины или шпинель? – хмурится Манучаров.
– Откуда я знаю, – морщит нос помощник. – Я в таких тонкостях не разбираюсь.
– Цена разная, – вздыхает Тимур и снова принимается за еду. Любимый прав и в отличие от Марата я знаю, как отличить один камень от другого.
Профессионалы называют рубин королем драгоценных камней, а шпинель прозвали великой самозванкой. И если рубин играет гранями и светится, то цвет шпинели остается неизменным. Камень красивый. Драгоценный. Но в разы дешевле рубина. Вот только неспециалисту на первый взгляд отличить трудно.
– Следаки тебя в понедельник ждут, – бесстрастно сообщает Марат. – У тебя вроде никаких важных дел не намечено. Я по планингу сверился.
– Я к Алимову поехать хотел, – ощерившись бросает Тимур. Трет лоб, пытаясь выкрутиться из создавшейся ситуации. – Попробуй отменить, Марат.
Поднимается из-за стола, с шумом