Совершенно иной тип революционера, по мнению Троцкого, представляли Маркс и Энгельс, что следовало, в частности, из их взаимной переписки. Троцкий пишет: «…Они могут быть беспощадны, но не вероломны; для внешнего блеска, титулов, чинов, званий у них есть только спокойное презрение. То, что филистеры и пошляки считали их аристократизмом, было на самом деле их революционным превосходством. Главная его черта – полная органическая независимость от официального общественного мнения всегда и при всех условиях».
Из австрийских лидеров более всех был расположен к Троцкому Виктор Адлер – знакомый еще по первой эмиграции. Это расположение, среди прочих, имело вполне конкретную причину: ведь всеобщее избирательное право для Австрии было, по мнению Троцкого, по существу, завоевано Петербургским Советом рабочих депутатов.
Немецкая социал-демократия в то время считалась самой мощной в Европе и мире. Из ее лидеров Троцкий был знаком с Францем Мерингом, Карлом Либкнехтом, Каутским, Бебелем и его преемником Газе. Каутский, один из старых и наиболее авторитетных лидеров, прозванный «папой интернационала», был реформатором и революцию видел лишь в туманной исторической перспективе. К русской революции он относился сочувственно, но был органически враждебен перенесению революционных методов на германскую почву. Подобное отношение к революции было вообще характерно для большинства лидеров европейской социал-демократии довоенного благоденствия: кому нужны эти потрясения, если разумные социальные цели могут быть достигнуты мирными парламентскими методами. В противоположность большинству немецких лидеров, Карл Либкнехт по своему характеру был революционер и оставался наполовину чужаком в доме германской социал-демократии «с ее чиновничьей размеренностью и всегдашней готовностью отступать».
В этот довоенный период эмиграции между Троцким и Лениным периодически разгоралась ожесточенная полемика в печати по идейным, тактическим и организационным вопросам, доходящая до взаимных оскорблений. Критика в адрес Троцкого шла и со стороны меньшевиков. Впрочем, по части навешивания ярлыков гораздо более преуспел именно Ленин. Его выражение относительно «Иудушки Троцкого» – как раз из этого времени полемических баталий. Тогда же из уст Ленина выпорхнуло слово «троцкисты», которое сыграет роковую роль для Троцкого и его сторонников во внутрипартийной борьбе, развернувшейся после смерти Ленина. Но тогда, позже, это слово будет нести совершенно иную смысловую нагрузку. Ленин же ставил в упрек Троцкому его беспринципность, стремление стать «над схваткой» в проводимой им линии на сближение обеих фракций расколовшейся российской социал-демократии, его «заигрывание» с различными