Тогда я осторожно сделала шаг к боксу. Остановилась. Сердце билось уже не в груди, а где-то в горле, вызывая удушье. Еще шаг. Теперь я была рядом с боксом.
Кривая трещина зияла стылой жутью. Из нее исходили неведомые мне доселе волны чего-то черного, вязкого, и оно временами взрывалось зелеными ядовитыми брызгами, отдающимися в сердце. Я протянула руку к двери и медленно потянула холодный, истончившийся от ржавчины металл на себя.
Дверь, скуля, подалась, и черный провал стал шире. Внутри по-прежнему царила абсолютная тишина, доводящая меня до спазмов в желудке. Тогда я толкнула дверь пошире, впуская лучи скупого осеннего солнца, и замерла.
Увиденное вонзилось в меня и ударило обухом по голове, заставив глаза вспыхнуть кровавым туманом, а ноги подкоситься. Я рухнула на ватные колени и стала отползать от бокса, наступая на подол юбки и пугаясь от этого еще больше.
Через пару секунд я уже неслась по знакомой дороге домой, не видя ничего и желая только одного – забраться, как улитка, в спасительную раковину квартиры.
Когда я ворвалась домой – измазанная слезами, соплями и с пятнами грязи на лице, – мать сидела перед телевизором. Она смотрела свой любимый сериал и чистила картошку к ужину. Увидев меня, она неодобрительно сверкнула глазами – первый признак надвигающейся взбучки. Но мне было все равно.
– Мама! – завыла я. – Мама! Мамочка!
– Что случилось? – спросила мать и брезгливо отстранила меня, бросившуюся к ней на шею.
– Там! Там! – зубы стучали, не давая выговорить страшную информацию.
– Да что такое? – мать начала заводиться. – Нормально, как человек, можешь сказать? Что ты мямлишь?!
– Там… Там… Настю убили.
– Что-о-о? – мать уронила картофелину в кастрюлю, вызвав этим небольшой фонтанчик грязной воды, и грозно воззрилась на меня. – Что ты мелешь, дурища? Кого убили?
– Настю-ю-ю, – провыла я, и слезы хлынули потоком.
– Где?
– Там. В гаража-а-ах… А-а-а! Я видела-а-а-а… А-а-а!
– Кого ты там видела?
– Настю-ю-ю. Она там ме-е-е-ертвая лежит. И кро-о-овь…
Попытав меня еще немного с пристрастием, мать поколебалась, но все же позвонила в полицию.
– На! Говори! – швырнула она мне трубку. – Сама объясни толком, что ты видела!
Я испуганно взяла телефон и в течение нескольких минут объясняла незнакомому мужчине, что я видела и где, постоянно срываясь на плач, путаясь в адресе и давая ненужные подробности.
– …А портфель в углу валяется. У-у-у… И гольфы все в крови… У-у-у. Да, знаю ее. Это Настя из первого подъезда. Я ее куртку узнала-а-а… У-у-у… Нет, не подходила. Нет, она мертвая. Совсем мертвая-а-а… У-у-у… Приезжайте пожалуйста-а-а…
Дежурный принял вызов