Глаша посмотрела на мужа.
«Неужто прознал?»
– Да сядь ты! Хлопочешь, как заполошная кура! – возмутился Евсей.
Глаше сильнее всего хотелось куда-нибудь сбежать:
– Щас, батяня, самогону принесу, – она взяла штоф и пошла в низы.
Когда вернулась, Демид осоловелым взглядом обводил гостей.
– Цы-ы-ыц! – его голос заглушил чавканье, хохот, перебранку сидящих за столом. Все замолчали.
– Сядь! – велел Демид Глаше. Взял из её рук штоф и наполнил до краев стопку: – Пей!
Глаша опустилась на краешек лавки. Пригубила. Откусила пирог:
«Шо так творог горчит, аж замутило?» Сердце чуяло недоброе. Неотрывно глядела она на суровое лицо свёкра. Евсей слюняво лыбился и поглаживал Глашу по локтю. Демид осклабился:
– Чем Демидка не турецкий султан? А?! Двух жинок имаю, когда хо́чу и как захо́чу!
Глаша встала. Тотчас в ноги ударила тяжесть.
– Ну?! – не унимался свёкор: – Глашка, раздвигай ляжки! – Он грубо шлёпнул её по заду. – Помнишь, небось, как намедни было?!
Вмиг в курене стало тихо. Слышно только, как билась в оконное стекло муха. Глаша вцепилась в край стола. Игнат дёрнулся. Медленно положил на блюдо обглоданную куриную кость:
– Шо ты брешешь, батяня?!
Демид ощерил рот:
– А шо? Я казак – не чета табе! Жинка твоя знает, – он усмехнулся, пьяно зыркнув на Глашу.
Она помертвела. Взглянула на отца. Тот побледнел и сгорбился. Гости зашушукались. Пелагея смахнула со стола миску на пол. Гости замолкли. В нависшей тишине свекровь зашипела:
– Я терпела твоего ублюдка Прохора, когда ты с Таисией спутался, а таперича в собственном дому́ скотинишься?!
Игнат хлопал ресницами:
– Батька, окстись!
Демид взревел на сына:
– Нишкни!36 Я тут хозяин!
Глаша набрала побольше воздуха и завопила, квашней осев на лавку:
– Батяня, за шо?!
Демид не унимался:
– Обрюхатил табя, и радуйся, дура! Игнашка твой – пустой стручок бобовый. Всё одно, что сухое дерево: сучок есть, да плода не даст.
Глаша подняла взгляд на отца. Евсей беззвучно шевелил губами. Кулаки его сжимались и разжимались.
– Добрую «доню» ты в се́мью нашу выдал, дружко, – повернулся к нему всем телом Демид.
Евсей кривил губы. Потом вдруг резко встал и перекинулся через стол. Схватил Демида за ворот рубахи и сильно затряс:
– Ах ты, потаскун! Пошто, пошто дочу мою ославил?!
Демид высвободился из рук Евсея:
– Неча с больной головы на здоровую перекидывать!
– Изверг! Осрамил пред всем народом! – заголосила Пелагея, – Прокляну, паскудника! И весь твой блудливый род! – она водила по лицам застольников безумным невидящим взором. Остановила его на Глаше: – И ты будь проклята, прелюбодейка!
Глаша застонала. Евсей вскочил на лавку:
– Гад! – вдарил Демиду кулаком в ухо. Потерял равновесие, перевалился через стол и рухнул в ноги Демиду.