– Куда ползешь, утопленник? – лениво поинтересовался тот, что подпирал воротину. – Ишь, патлы по ветру распустил.
– Не иначе благородный, – усмехнулся мальчишка.
Обр похолодел. Пень тупой! Про седую прядь вспомнил, а про это забыл. Две недели глядел на артельных, под горшок стриженных, и хоть бы что. Хорошо, Маркушка этого позора не видит.
– Зарок у меня, – сказал он хмуро, – матери моей нагадали. Мол, ежели не стану волосы стричь, пока борода не вырастет, любая погибель меня минует.
– Хм. Нагадали ему! И как, помогает?
– Еще бы. Вон, даже Злое море не берет.
Кажется, удачно соврал. Поверили.
– Ты б их хоть платочком прикрыл.
– Точно. Ходит, как девка простоволосая. Срам на всю деревню.
– Утопленник лохматый!
Тут до Хорта, наконец, дошло, что белобрысые братья ничего такого в виду не имели, а просто-напросто хотят почесать языки. Он так обрадовался, что даже отвечать ничего не стал. Плечом отодвинул с дороги наглого мальца и шагнул вперед.
– Глянь, Векша, он меня ударил! – гнусаво заныл мальчишка.
Парень с чахлой порослью на подбородке лениво отлепился от воротины, заступил дорогу.
– Ты что ж это, тля, делаешь?! Ползаешь тут по нашей улице, малого обидел.
Обр, после пережитого страха настроенный благодушно, и этого хотел просто отодвинуть, но тот ухватил гордого последыша Хортов за грудки, рванул на себя.
«Левша, – подумал Обр, отводя голову от удара, – и кулаки крепкие. Но дурак».
Определив таким образом сущность противника, он без замаха, коротко и жестко врезал ему в подвздох. Противник медленно отлепился от Обра, свернулся на земле калачиком и заскулил по-щенячьи. Хорт же прыгнул назад, к забору, не глядя, выдернул первую попавшуюся жердину. Шест из нее вышел корявый и суковатый, но все же лучше, чем ничего, когда на тебя прут два сердитых амбала.
Мужики, выскочившие из ворот, жили на свете подольше младшего братца, плечи имели неохватные, ручищи и кулачищи могучие, но тоже ума не нажили. Только бородка у одного была погуще, завивалась мелкими колечками, а у второго уже достигла такой красоты и силы, что впору мышам гнезда вить.
Лопуха и неудачника Лексу размазали бы по песку в один миг. Но Оберон Хорт, последыш Свена Топора, всю жизнь имел дело с противниками сильнее и старше. Недолго думая, он всадил конец жерди в грудь набегающего мужика. Хотел пониже, в живот, а угодил прямиком в грудную кость. Жердь не выдержала, переломилась, но и ребра тоже хрустнули. Старший из братьев зашатался, захрипел неразборчиво, зато второй наскочил на Обра, как молот на наковальню. Но сносить удары Хорт тоже привык с раннего детства. Под первым не устоял, отлетел к забору, упал на спину, зато второй принял на кусок жерди, под третий нырнул и что было силы воткнул острый конец обломка в босую ногу противника. Тот, конечно, свалился, потому как одна нога – опора ненадежная,