На ходовой мостик поднялся командир корабля капитан-лейтенант Соколов – стройный мужчина тридцати лет, среднего роста, с обветренным волевым лицом. При разговоре он всегда внимательно смотрел на собеседника, никогда не перебивал его и не повышал голоса. Что-то располагающее и притягивающее было в его внимательном взгляде из-под густых черных бровей. Алексей увидел знакомый блеск умных глаз. В них была отеческая ласка и готовность в нужный момент прийти на помощь. Командир относился к подчиненным с уважением, не ущемляя их достоинства, был душевней, чем другие командиры кораблей. Его движения были уверенными: чувствовались знание своего дела и военная выправка. Он пользовался уважением офицеров и матросов как командир и был образцом отношения к людям и выполнению своего служебного долга. На нем был надет реглан, из-под воротника которого выглядывал водолазный свитер из верблюжьей шерсти. Осмотрев волнующееся море вокруг корабля, он вынул свисток из переговорной трубы, соединяющей мостик с постом радиолокационного наблюдения, и подул в нее. На другом конце раздался мелодичный свист. Вахтенный радиометрист вынул свисток и доложил:
– Матрос Ишимов на связи.
– Доложите обстановку, – приказал командир.
– Горизонт чист, товарищ командир, – последовал ответ.
В это время впередсмотрящий матрос Коршунов закричал в микрофон: «Сеть по левому борту». Мимо корабля промчался на волне стеклянный шар, оплетенный капроновым шнуром. Это был поплавок от японской сети. Наши рыбаки имели пробковые поплавки. Командир перевел рукоятки машинного телеграфа в положение «стоп», но корабль уже прошел через сеть. Из машинного отделения доложили, что левый винт заклинило.
– Боцмана на мостик, – приказал впервые раздраженно всегда спокойный командир.
Алексей повторил команду по трансляции и перевел взгляд на корму корабля. Там открылся люк кубрика, из которого поднялся на палубу боцман. Задраив за собой плотно люк, он, широко расставляя ноги, побежал по качающейся палубе, с трудом удерживая равновесие. На мостик взлетел запыхавшись, хотел приложить руку к головному убору, но в это время корабль накренился на борт, и ему