Гунар хотел ответить, но его опередил Янсонс:
– С ними еще какой-то парень. Уверяет, что из отряда Нефёдова.
– Опять не легче. Отряд Нефёдова погиб. Может, сделать в штабе запрос?
– Не стоит. Паренек – еврей. И похоже, не врет.
Но встречей Фрициса и Гунара сюрпризы не закончились. Спустившись в землянку, где партизаны оборудовали санчасть, Залман не смог сдержать возглас изумления, увидев перед собой Дзидру Блумберг. Это была та Дзидра, которой он обязан был жизнью, и в то же время другая. Недоступность, чопорность, строгость в сочетании с холодной красотой исчезли. Такого выражения лица, такого тусклого взгляда Гольдштейн никогда не видел у Дзидры. Несомненно, с ней что-то стряслось. Он даже не надеялся, что та заговорит, и начал первым:
– Это замечательно, что мы встретились. Ведь я вас так и не поблагодарил…
– Оставьте, доктор, – отмахнулась Дзидра. У нее изменился голос: теперь он был с хрипотцой. – Грех отказать симпатичному мужчине, – усмехнулась она.
«Что-то в ней еще осталось», – подумал Залман.
– Есть у меня одна вещь, – продолжала Дзидра, – хочу вам передать. Я сейчас. Подождите.
Через несколько минут она вернулась с каким-то ювелирным изделием.
– Вот, возьмите. Это…
– Нет-нет! – замахал руками Гольдштейн. – Что вы!
– Это не подарок, – тихо, но настойчиво произнесла Дзидра. – Возьмите.
На ладони у нее лежал изящный золотой медальон.
– Вы можете прочитать, что на нем написано?
– Тут написано… – сделал паузу доктор, пытаясь разобрать надпись на иврите. – Да, могу. «Любимой Мире от Шимона». Откуда это у вас, Дзидра?
Вскоре он сидел за грубо сколоченным столом, угощаясь напитком из раздобытого Гунаром цикория и слушая рассказ Дзидры. Этот рассказ сразу же вернул Залмана в то ледяное утро, когда Эстер и он снимали с себя одежду, прежде чем сделать последний шаг к могиле.
После того как Дзидра поняла, что брат смертельно ранен, ее память зафиксировала лишь тот момент, когда она бросилась в лес. Больше Дзидра не помнила ничего и очнулась в какой-то яме. Все тело ныло, а над головой нависало черно-серое дождевое рассветное небо. Надо было как-то выбираться, и, пошевелив конечностями, Дзидра убедилась, что руки и ноги целы. Она повернулась на бок, чтобы встать, и пронзительно закричала: на нее смотрело полуистлевшее женское лицо. Но только взглянув по сторонам, Дзидра поняла, что попала в братскую могилу. Ее даже не засыпали землей. Вокруг были мертвые тела, и, судя по их состоянию, лежали они здесь давно. Ей показалось, что она видит кошмарный сон, невозможно было поверить, что все происходит наяву. Дзидра понимала, что неминуемо сойдет с ума, задержись она в этой яме еще минуту. Она протянула руку, чтобы разгрести мешавшие выбраться листья и хворост, и ощутила какой-то металлический предмет. Оказавшись наверху, Дзидра увидела, что держит в руке золотой