– А что ты сделаешь, когда он начнет ловить здесь осетров? Ведь ловить-то он будет «китайской лесой».
– Поживем – увидим, – пожав плечами, загадочно ответил Чарли.
«Китайская леса» – это хитроумное устройство, изобретенное народом, именем которого оно названо. Над самым дном, на высоте, начиная от шести дюймов и до фута, с помощью простой системы поплавков, грузил и якорей подвешивают тысячи крючков, каждый на отдельной лесе. Крючок и есть самое примечательное в этой снасти. На нем нет обычной зазубрины, ее заменяет длинный конусообразный конец, острый как игла. Крючки висят всего лишь в нескольких дюймах один от другого, и когда такая бахрома из тысяч крючков протянута над самым дном почти на тысячу пятьсот футов, она создает грозную преграду идущей по низу рыбе.
Такая рыба, как осетр, всегда идет, взрывая носом дно, словно свинья, поэтому его часто и называют «рыба-свинья». Уколовшись о первый же крючок, которого он коснулся, осетр в испуге бросается в сторону и натыкается на десяток других крючков. Тогда он начинает отчаянно метаться, и крючок за крючком вонзаются в его нежное тело; крючки крепко держат злосчастную рыбу со всех сторон, пока она окончательно не выбьется из сил. Так как ни один осетр не может прорваться сквозь такую снасть, в законе о рыбной ловле ее именуют капканом, а поскольку этот способ ловли ведет к истреблению осетров, он признан незаконным. Мы ничуть не сомневались, что Большой Алек поставит именно такую снасть, подло и открыто попирая закон.
После визита Короля Греков прошло несколько дней, в течение которых мы с Чарли зорко следили за ним.
Свою барку он перетащил на буксире с Соланской пристани в большую бухту у Тернерской верфи. Эта бухта считалась излюбленным местом осетров, и мы были уверены, что как раз здесь Король Греков и разовьет свою деятельность. В часы прилива и отлива вода неслась в бухте как по мельничному лотку, так что поднимать, опускать и ставить «китайскую лесу» можно было только во время малой воды, поэтому в промежутки между приливом и отливом мы с Чарли попеременно наблюдали за бухтой с пристани.
На четвертый день, лежа на солнышке за балкой, я увидел, что от дальнего берега отошел ялик и направился к бухте. В тот же миг бинокль оказался у моих глаз, и я стал следить за каждым движением ялика. В нем находились двое, и, хотя нас разделяла добрая миля, в одном из них я узнал Алека. И не успел еще ялик вернуться обратно к берегу, как я окончательно убедился в том, что грек поставил свою снасть.
– Большой Алек поставил «китайскую лесу» в бухте у Тернерской верфи, – в тот же день доложил Чарли Ле Грант Карминтелу.
На лице патрульного мелькнула досада, он рассеянно сказал «да?», и только.
Сдерживая гнев, Чарли закусил губу, круто повернулся и вышел.
– Ну