Вернулись в деревню мужчины за две недели до Ворот Зимы – кто с обновами, кто с деньгами, все веселые, да и Хати не самый печальный был. Пока домой не зашел.
Дома узнал он, что цепной кобель МэкУдэнов сорвался с привязи, одурел в конец, страшно искусал сестру самого Хати, и бросился в соседский двор. Там покусал он соседского младшего сына, загрыз насмерть наемного работника, что мальчика защищал, перекалечил пяток коров и две лошади, и еще долго бы бесновался, но старший соседов сын ловко пристрелил пса.
И теперь вот требует сосед платы за ущерб. Такой большой платы, что даже если МэкУдэны продадут все, что у них есть, и то не хватит. Только работать идти на самого соседа разве что – пока ущерб не покроют.
Что там было в доме Хати, никто не знает толком, да только крики и шум драки по всей деревне хорошо слышен был. Хати наутро из дому не вышел – побили его братья так, что отлеживался теперь горе-то торговец. За проигранное, надо понимать, побили – с теми деньгами бы всяко хватило хотя бы за половину ущерба заплатить. А сейчас и скотину придется новую отдать, и в долги залезть по самые уши, и кого-то из семьи отправлять отрабатывать вместо загрызенного работника. В общем, невесело в Ворота Зимы эта семья вошла. С прочими праздновать не стали, сидели бирюками в своем доме. И случилось так, что постучался в их дверь в одну из ночей Ворот Зимы путник.
– Да кого там носит, чей помет к дверям пригнало? – хрипло каркнул старик МэкУдэн, не торопясь открывать двери.
– Впустите, хозяева… не переживу эту ночь иначе, едва ноги несу, – слабым голосом ответили из-за двери. – Имейте совесть, добрые люди, нельзя же без крова оставить в такое время человека! Пожалейте, не дайте помереть путнику! Не то накроет чужая земля с головою, как быть в такую ночь-то?
Как бы не бранился старик-хозяин, а пришлось впустить – правда, перед этим гостю трижды обойти вокруг дубовой чурки велели, и незнакомец (им оказался худой высокий мужчина в плаще да капюшоне) послушно все выполнил. Выглядел он неважно – точно на тракте или разбойники обобрали, или волки потрепали. Но мысль о разбойниках тут же была отвергнута – путник вынул из кармана несколько крупных золотых монет, когда в очередной раз услышал ворчание про то, что сами хозяева едва сводят концы с концами. Положил пару золотых на стол, не обратив внимания на то, как загорелись глаза всех хозяев дома при виде тускло блеснувшего тяжелого металлического кружка, брякнувшего о дерево – сперва одного, потом второго.
– Вон лавка, ложись отдыхать, гость.