С музыкой тоже всё интересно. Я прямо четко прослеживал – с какого момента началось это увлечение. Первое мое музыкальное увлечение – Майкл Джексон. Песня «Билли Джин». И первые три песни, которые я записал – это «Модерн Толкинг», «Иеронимус Кадиллак», «Билли Джин» Майкла Джексона, и третья песня… Градский в программе «Веселые Ребята», он был Александр Грин. Придумал персонажа и на английском языке и пел такую дурацкую очень песню – «Донт би фанни». Три песни я и записал. Мама работала на радио и она мне выделила на своей кассете половину одной стороны кассеты. И там были эти три песни. Я их переслушивал просто на автомате, на повторе много раз подряд. Постепенно все больше у меня собиралось записей, и потом мне купили всё-таки магнитофон.
Это тоже была такая мечта многолетняя – магнитофон. Года два я его ждал и страдал без собственного магнитофона. Потом моя тетя Надя мне подарила сто рублей на магнитофон, и мама еще добавила своих и купила мне магнитофон «Весна». И долгие годы я с этим магнитофоном «Весна» существовал. У меня была большая фонотека по местным меркам – больше двадцати кассет. Куча самых разных записей. Конечно, всё это было очень эклектично, это были какие-то записи с радио, записи с телевизора, с программы «Взгляд». Очень странная коллекция. Но в то время телевидение было довольно интересное. По телевидению могли, допустим с утра передать песню группы «Юрай хип» и песню «Аквариума»… и это всё ловилось тут же, хватался магнитофон, втыкался шнур и тут же включалась запись на первую попавшуюся кассету. И все это заслушивалось до дыр. До скрипа. Некоторые кассеты начинали скрипеть со временем. А некоторые зажевывались и нужно было распутывать пленку и наматывать ее, надев кассету на карандаш. Нынешняя школота с ее айподами и знать не знает таких забот.
И, естественно, были книги, да. Книг у меня всегда было много. Я в библиотеке брал по десять книг за раз. Но я думаю, переломный момент для меня наступил тогда, когда мы встретились с Сергеем Титовым.
Глава 7
К чему была вся эта длинная-длинная преамбула? Хемингуэй говорил, что несчастное детство – это самая лучшая школа, для того чтобы стать писателем. У меня так получилось, что эти несколько лет – те самые несколько лет, когда люди учатся общаться друг с другом, это были несколько лет, когда я учился общаться сам с собой. Моими основными собеседниками были писатели. Я наблюдал мир. Не участвовал в играх своих сверстников, но всё время за ними наблюдал, был всё время как бы человеком со стороны. И учился понимать, что между ними происходит: как девочки из девочек становятся девушками; как у парней появляется интерес к этим девушкам; как девушки кокетничают