Лизе что, впервые помогли? Смешно! Ей подставляли руку, плечо и другие части тела по нескольку раз в день самые разные мужчины. Самых разных возрастов и статусов и уж подавляющее большинство из них были не в пример солиднее этого Максима. В чём же тогда исключительность произошедшего?
Почему Лиза продолжает себя чувствовать уязвлённой?
Потому что нужно было отомстить обидчикам? Да нет, чушь: тот, кто её толкнул наверняка не собирался этого делать нарочно.
Понятно, что, несмотря на это, в ней продолжает оставаться обида на весь мир. Потому что поступили с ней всё равно подло – даже не обернулись, – но с этим-то всё и так кристально ясно. Обида постепенно растворится, Лиза сильная и сможет перевернуть эту страницу. А что не так с Максимом?
И тут Лиза поняла, что Макс не проявил рядом с ней должного восхищения. Казалось, он вовсе не заметил ни одного из её достоинств. Во всяком случае, вёл себя именно так. Он выглядел чересчур спокойным рядом с ней, что противоречило мироощущению Лизы. Она привыкла к другому. К тому пиетету, которым её окружали до этого. И мужчины, и женщины. Отмечая её красоту, совершенство и деловые качества. Чтобы удостовериться в этом не требовалось штудировать дополнительно её анкету. Всё ведь было на виду. И внешность, и манеры, и уровень делового общения. А на Максима все эти «прелести», казалось, не произвели никакого впечатления. И ладно, сам бы выглядел альфа-самцом или нарциссом, так ведь нет. Мужчина со всех сторон не самый выдающийся – и вдруг, повёл себя с ней как с обыкновенной посетительницей выставки. Нет, Лиза не считала себя королевой мира и не ждала от «подданых» бесконечного обожания. Ей не требовалось, чтобы все вокруг падали ниц при её виде. Но какое-то уважение она ведь должна заслуживать своим видом? Ведь сразу понятно, что она имеет право на специальное к себе отношение. Она заслужила такое право тяжёлой работой над собой. И постоянно ощущала за собой эту ауру – успешности, красоты и некоего подобострастия. И полагала это совершенно естественным.
«Фу ты, ну ты, – сказала она себе, рассердившись. – Дался тебе этот тщедушный Максим! Забудь и вычеркни как недоразумение. Всё равно ты его больше никогда не увидишь!»
И через некоторое время Лиза так и сделала. Постаралась забыть. И забыться. Даже легла спать немного раньше обычного – посчитала, что раненому человеку можно сделать послабление. Она постепенно проваливалась в сон, чувствуя тупую, ноющую боль в ступне и едва уловимую, но всё же не до конца «растворившуюся» боль в душе.
Может быть, из-за этого ей приснился очень странный сон: будто бы она с кем-то невидимым (он сидит за её спиной) в надувной резиновой лодке. В руках у Лизы – двухстороннее байдарочное весло. Она усердно гребёт, но никак не может отыскать проход в камыше, в последний