Несколько лет назад у него умерла жена, и сейчас в меру своих сил о нем заботится ее старшая сестра. Его сын – большой начальник, в Москве, и после смерти матери постоянно зовет отца к себе, но Яков Моисеевич не хочет никого затруднять, так как очень самолюбив и ценит независимость. Всё это и многое другое Людмила Алексеевна постепенно поведала мне по пути с работы или присоединяясь к нам, когда я гуляла с Жанной, так как наши дома объединял общий двор. После этих рассказов я стала даже жалеть строгого Якова Моисеевича, стараясь не подводить по работе. Но по-настоящему прониклась уважением и симпатией к нему в День Победы.
По традиции, наша организация снимала для празднования банкетный зал, где собирались оба отдела во главе с «шефом» – Александром Владимировичем. Приходили семьями, и для детей накрывали отдельный стол с угощением. Считая, что Жанна слишком мала, я уговорила маму посидеть с ней и пришла с мужем. В зале слышался легкий перезвон орденов и медалей: многие сослуживцы, их мужья и жены, оказались бывшими или действующими военными.
Александр Владимирович встал и в наступившей тишине торжественно произнес:
– Слово для поздравления предоставляется самому заслуженному среди нас воину, принявшему первый бой младшим лейтенантом на батарее легендарного капитана Флёрова. Этот младший лейтенант прошел со своими «катюшами» всю войну и закончил ее на Дальнем Востоке разгромом Квантунской армии в звании гвардии подполковника. Прошу вас, Яков Моисеевич…
В темно-синем костюме, старомодном, но ладно сидевшем на нем, Яков Моисеевич поднялся и совсем не торжественно, а очень искренне поздравил всех с великим праздником. Наградные планки панцирем прикрывали его грудь, и поверх них красовались ордена «Славы» всех степеней. Статус этих орденов нам объяснил сидевший рядом военный, перечислив названия других орденов и медалей. Воодушевленный нашим восхищением, он рассказал про капитана Флёрова и о том, что усы Яков Моисеевич носит с сорок третьего года как отличительную особенность гвардии.
После застолья начались танцы: Слава постарался блеснуть своим умением, но и Яков Моисеевич, красиво вальсируя, был на высоте. Церемонно испросив разрешения у мужа, он пригласил меня, и я кружилась, глядя в добрые карие глаза.
Избавившись от опеки Игоря Олеговича, я продолжила начатую работу и обнаружила на заводе серьезные нарушения технологического цикла, чем уберегла армию от бракованной продукции, а руководителей – от больших неприятностей. С помощью нашего начальства им удалось представить всё как вовремя исправленную ошибку, и, думаю, эта «ошибка» стоила руководству завода очень дорого… Моя работа была отмечена благодарностью в трудовой книжке и солидной премией.
Примерно через месяц меня вызвал Александр Владимирович и с мрачным видом указал на кресло.
– Присаживайтесь, Ирина Юрьевна, и объясните, как это вы, умная женщина, допустили такую оплошность?
Я