Но то были «цветочки»… По сроку не пришли месячные, и, немного выждав, я обратилась к Наталье Борисовне. Осмотрев меня, она определила беременность, недоуменно разводя руками по поводу спирали, и настоятельно, ссылаясь на мои физиологические особенности, не рекомендовала делать аборт. Если бы она знала обстоятельства зачатия… Самое плохое, что и я этого не знала. Вспомнилось всё: последние счастливые вечера с К.В., неудержимая, лишающая воли страсть Артема, насилие Сергея… Когда, обезумев от страха, я сопротивлялась, кусаясь и царапаясь, один из насильников ударил меня, и, теряя сознание, я увидела шприц в его руке. Что они вытворяли со мной, помнилось смутно, но продолжалось это бесконечно… Потом пришлось отдаваться мужу, изображая страсть и любовь.
От нахлынувшего отчаяния я завыла в голос, и Наталья Борисовна принялась меня чем-то отпаивать. Успокоившись, я с надеждой спросила:
– А можно точнее знать день, когда я забеременела?
– Нет, только приблизительно, – ответила она, и я ушла, не зная, как это преподнести мужу.
– Но у тебя же спираль?! – были его первые слова.
– Прости, пожалуйста, но по приезду я пошла к врачу, и ее убрали. Я хочу, чтобы у нас был ребенок, но не предполагала, что это случится так скоро.
Ничего другого придумать я не смогла, и смотрела на него с ожиданием и страхом… Озадаченность на его лице сменилось доброй улыбкой:
– А как мы ее назовем?
Мне казалось, что я люблю его – и люблю по-настоящему.
– Ты считаешь, что у нас будет дочка?
– Конечно, такая же красивая, как ты, – он обнял меня, словно оберегая…
Я стала для него любимой и дорогой игрушкой. Ничего не позволяя делать по дому, и начитавшись специальных журналов, он занимался со мной любовью так бережно и аккуратно, что меня это нисколько не затрудняло. Было даже интересно…
Месяца через два я навестила Нину. Они по-прежнему жили в семейном общежитии, в маленькой комнатке, так как решили обзавестись третьим ребенком, а по многодетности им была обещана большая квартира в строящемся для медиков доме. Сроки беременности у нас совпадали, и, как маму с опытом, мне было о чем порасспросить ее. Про свои злоключения я, конечно же, ничего не рассказала и предложение дружить семьями оставила без внимания, опасаясь, что Слава проговорится о Ленинграде. Но настораживало еще и другое …
Муж ее, Анатолий Иванович, или Толюнчик, как она любовно называла его, – обходительный мужчина, на полголовы ниже ее и явно постарше, улыбчивый и умный, раздевая