– Стой! – Трофим схватил жену за руку. – Не двигайся!
На дороге, почти у самых ног, скрутившись кольцами, грелась змея. Гладкая чёрная кожа узорчато отливала неоновой синевой.
– Какая же это змея? Это уж! – снисходительно хмыкнула Наталья.
– Стой! – Трофим резко подхватил жену, отпрянул в сторону.
Гадюка высоко подняла голову, угрожающе зашипела, несколько секунд, покачиваясь, смотрела в сторону людей, потом стремительно поползла прочь, уступая дорогу.
Наталья крепко обнимала мужа за шею, а он нёс её на руках, боясь опустить на землю, словно там снова ждали ядовитые гады.
– Защитник ты мой! – прошептала нежно, осыпая жаркими поцелуями. – Устал? Давай передохнем? Ещё идти и идти.
Ловко расстелив на траве полотенце, разложила хлеб, сало, поставила бутылку со сладким чаем.
– Руки бы ополоснуть, – оглянулся по сторонам Севастьянов.
– У меня и водица с собой, – улыбнулась услужливо, – я полью, подставляй ладони!
– Капни ещё – лицо освежить. К полудню-то как запекло! Скоро и тень не спасёт. Я бы искупался сейчас!
– На озеро сходим, если не заленишься. Папка мой до колхозов у немца в Бодякино работал. Там сказочный пруд! А немца раскулачили. Его добро по дворам раздали. И нам на память зеркало досталось, – Наталья поправила волосы, задумчиво глядя вдаль, словно видела там своё отражение.
Трофим залюбовался женой. Тонкая, как вербочка, в лёгком платьице с голубыми цветочками – сама сшила к свадьбе; щёчки порозовели от ходьбы и от солнышка, загаром-то прихватило, губы вишенками налились… Волна щемящего тепла, смешанного с радостной гордостью, подкатила к горлу, и неожиданно защипало глаза. Он подскочил с земли, отвернувшись, чтобы Наталья не заметила его волнения, глубоко вздохнул: «Не хватало только сырости! Расчувствовался, словно девчонка!» – рассердился на себя, нарочито грубо скомандовал:
– Собирайся! Расселась, как на базаре. До вечера не дойдём.
И тут же, испугавшись, что любимая обидится, стал сам складывать продукты в заплечный мешок, заговорил мягко, виновато пряча глаза:
– Давно хотел спросить, каким ветром тебя в землемеры занесло? Дело, вроде, не девичье?
Наталья, хоть и заметила замешательство мужа, но вида не подала, отозвалась весело:
– Так рассказывала же: денег учиться в педагогическом не было! А на курсах землеустроителей стипендия – сто двадцать рублей! Общежитие бесплатное. Я тогда и пальто себе купила, и платье. Можно было дальше образовываться, высшее получать, но у меня ж малые – сёстры да братик.
Под низеньким маленьким окошком отцовского дома, на вросшей в землю лавочке, коротко стриженная, словно мальчишка, Ниночка так увлечённо наряжала тряпичную куклу,