От этого вида Юи расслабилась. Здесь не было ни машин, ни магазинов. И напрасно она боялась толпы вокруг будки. После нескольких часов дождя и туч небо вдруг вспыхнуло разом тысячами лучей. Теперь Юи заметила, что в саду, под козырьком крыши, сушится подвешенная нитями хурма. В зеркало заднего вида она наблюдала, как из дома вышел мужчина, приставил лестницу к ветвистому дереву, залез наверх с ножницами в руках и приготовился обрезать его.
Она хотела было спросить у него, как пройти к дому Судзуки-сана: «Телефон ветра… „Белл-Гардиа“, знаете, где это?» Но потом подумала, что этим вопросом выдаст незнакомцу свое горе, и не решилась. Она терпеть не могла эту резкую перемену в поведении собеседника, жалость, которая заставляла его нервно улыбаться, сковывала движения. Затем она увидела сквозь боковое стекло автомобиля другого мужчину, лицо у него было молодое, а волосы уже седые. Юи сразу поняла, что он такой же, как она. Выживший.
Юи не могла объяснить толком, но в выражении его лица она заметила едва уловимую мрачность, такая была где-то внутри нее – она сама не знала где. В этом затаенном уголке души те, кто выжил, прятали любые эмоции, в том числе и радость, чтобы не чувствовать боли за других.
Шапка съехала, в руках развернутая карта – она хлопала его по груди на ветру. Мужчина оглядывался по сторонам, искал. В последующие годы Юи познакомится с ним ближе, будет всматриваться в сгорбленную над Телефоном ветра спину, прижатую к уху трубку, его тело за стеклянными стенами будки, разбитое на прямоугольники деревянными перегородками. Он каждый раз будет приносить, бережно держа пакет в руках, чтобы не помялись, два особых эклера с банановым кремом, которые так любила его жена и которые, по новой традиции, они будут съедать вместе, вдвоем, – Юи и Фудзита-сан – на скамейке в «Белл-Гардиа».
Им станет легче смотреть на море: Юи специально переехала в Токио, подальше от моря, но теперь, через полтора года разлуки, вернулась и ощутила ностальгию. Так было со многими, ей рассказывали: сначала море ненавидишь, а потом снова начинаешь любить, той мучительной любовью, которую испытывают родители к детям-убийцам и от которой, несмотря ни на что, невозможно отречься.
«Воспоминания о тех, кого мы любили, не стареют со временем. Стареем только мы сами», – часто будет повторять мужчина, который в тот день растерянно вертел в руках карту, пока ветер трепал его волосы.
Когда Юи вышла из машины, ей показалось, что воздух буквально наполнен солью. Вроде бы ничего удивительного: море рядом, но Юи поразила концентрация соли. Она поспешила повернуть ключ, чтобы не давать себе времени на раздумья. Юи пошла следом за тем мужчиной: он как раз только что перешел дорогу и приготовился подниматься по пологому склону. Море оставалось позади, он смотрел вверх.
Юи чувствовала спиной порывы ветра, и ей казалось, ветер подталкивает ее.