– Какой живот! – воскликнула Лисица. – Сейчас он как плюхнется в воду! И поднимется огромная волна, и она обрушится на двор, и смоет всех злодеев, стяжателей и расхитителей, и спасется только большой мохнатый кот, который успеет взобраться на макушку пальмы…
– Ниже посмотри!
– Ниже… Ага, вижу! Это стол! – обрадовано произнесла Лисица. – Полигон чревоугодия. Холестериновая заправочная станция. Портативный гастроном. Беленький, круглый. И стульчики…
– А что на столе лежит?
Лисица снова засопела от усердия.
– Не пойму… Вроде костыль…
– Костыль! – усмехнулся Пилот. – Это «калаш», моя дорогая.
Лисица подняла голову и, глядя на отца сквозь увеличительное стекло, произнесла:
– Лучше бы это был костыль. И чтобы все обитатели особняка скакали на костылях: стук-прыг, стук-прыг… Ну их в баню, папуля! Я уже чувствую, как альтруизм наполняет мою душу истомой благородства и нравственной чистоты, триумфально изгоняя алчность…
Пилот вытер ноги полотенцем и сунул их в мягкие розовые тапочки.
– Нашему юному другу ничего не грозит, – сказал он, закапывая в ноздри нафтизин. – Я уже просчитал: он будет парить над двором не больше пяти секунд. Если охранники догадаются задрать головы кверху, то увидят его. Но скорее всего не догадаются. Проблема не в этом.
– А в чем?
– Как бы он не передумал завтра утром… Как ты думаешь, горчичники ставить или нет?
– Не надо, – поморщилась Лисица. – Если поставишь, от тебя будет пахнуть, как от арабской шаурмы. Давай лучше натрем грудь красным перцем.
– А лучше сразу серной кислотой… М-да, простуда летом – скверная штука… Конечно, мы можем обойтись и без него, – развивал мысль Пилот. – Предположим, ты перекинешь бутылку через забор. Но вероятность того, что она упадет на пол, а не мне на голову, весьма мала.
– Он сделает это, папа, – сказала Лисица, глядя на отца сонными глазами.
Пилот посмотрел на дочь поверх очков взглядом учителя нравственности.
– У тебя с ним что-то было?
– Ну что за вопросы? – вяло возмутилась Лисица. Она опустила голову на стол. Сон был близок к победе над ней. – Да. Мы катались по ночному городу на машине без тормозов. Именно это и было «что-то»…
– Я имею права задавать такие вопросы, – спокойно отпарировал Пилот. – Потому что я воробей стреляный. К тому же, я еще и твой отец.
– Он смешной, – бормотала Лисица, не поднимая головы. – И… добрый. Но никакого повода я ему не давала! Ни повода, ни намека, ни двусмысленного взгляда, ни вздоха, полного сладкой неги, ни истомы в полураскрытых губах… Ни-ни! Я держалась как оловянный солдатик в сарафане цвета хаки, в кирзовых подкованных