– Всё! С меня хватит. Я забираю ключ.
– Истеричка! – комментирует моё решение Дашка, в целях безопасности отступая подальше.
– Называй меня как угодно. Главное, не забывай, что трое сособственников из семи не собираются избавляться от недвижимости в этом доме.
– Ты мне жизнь рушишь! – кричит Дашка.
– Тро-о-о-е-е, – напеваю я.
– Дед с бабкой скоро один чёрт помрут!
– А вот не надо нас хоронить! – возмущается Василий Александрович.
– Кого хоронить? Неужто Юлия Дмитриевна из двадцать второй преставилась? – из кухни, расположенной в конце коридора, выглядывает Серафима Аркадьевна. Корюшку она умудряется жарить в платье с белым кружевным воротничком, в серьгах с янтарём и причёской, которая, хоть её и не укладывали стилисты, сейчас выглядит определённо лучше моей.
– Чур тебя! Сегодня видел её на Мойке. Была наша милая Юлия Дмитриевна живей всех живых. Это нас с тобой, Симочка, Дашка хоронит…
– Ай, да ну вас всех! – психует та и прячется у себя, оглушительно хлопнув дверью. Свет мигает. В коридоре гаснет единственная рабочая лампочка. В наступившей тишине слышится, как шуршит, осыпаясь на пол, штукатурка. И тихий вздох Симочки:
– Пойдемте, что ли, есть, пока все живы.
– Да что нам будет? – оживляется вечно голодный Димка.
– Мало ли что? Дарья решительно настроена нас всех отсюда выжить. Глядишь, и по головам пойдёт.
– Ничего она не сделает. Если мы не захотим своё продать – никакой сделки не будет. Рычагов воздействия у неё на нас нет.
Кухня у нас, как говорится, чистенькая, но бедненькая. Сохранившаяся лепнина на потолках странным образом контрастирует с обшарпанными, выкрашенными уродливой зелёной краской панелями. Пол застелен каким-то жутким линолеумом, под которым, как я подозреваю, сохранилась аутентичная плитка. Газовые плиты и стиралки стоят вдоль двух стен. Над ними висят разномастные кухонные шкафчики разных эпох и оттенков. Есть тут и шикарная печь в изразцах, которую, слава богу, никто не успел снести. Я мечтаю, как в один прекрасный день всё отреставрирую… Вообще всё здесь отреставрирую и ка-а-ак заживу! Это будет прекрасно!
– А вот не скажи! Я таких историй наслушалась – закачаешься. Тут риелторы чёрные орудуют, – понизив тон, шепчет Симочка. Я обычно в посиделках на кухне не участвую, но тут уходить не спешу.
– Ну что они сделают? Всех нас поубивают?
– И такое было. Помнишь, Вась, что с Олимпиадой Григорьевной приключилось?
– И что же?
– У Олимпиады была большая квартира в доме на Кузнецкой. Потолки как у нас – больше четырёх метров, комнат пять или шесть. У неё отец, знаете ли, генерал. Вот и выделили…
– И?
– Захотел эту самую квартиру приобрести какой-то богатей. Олимпиада ни в какую.