Это стало центральной темой в его крупнейшем произведении тех лет – драматической поэме «Пугачев». В этом произведении история не была для Есенина самоцелью, он не стремился восстанавливать в деталях и обстоятельствах реальности восстания Пугачева. За строками поэмы в гораздо большей мере читается современная Есенину действительность, нежели времена Екатерины II. Романтический свет, которым окрашены фигуры Пугачева и его сподвижников, несет в себе отблески революционных событий двадцатого века.
В «Пугачеве» мощно звучит тема справедливости борьбы народа за свое освобождение, правоты народного гнева. Патетика монологов Пугачева и Хлопуши, мечта и стремление восставших «новой жизнью жить» – все это не оставляет сомнений в том, чью сторону принимает автор. Однако Пугачев в поэме явно и подчеркнуто одинок. Один из восставших в критическую минуту бросает характерные слова:
Как же смерть?
Разве мысль эта в сердце поместится,
Когда в Пензенской губернии у меня есть свой дом?
Последний вопрос-возглас – выкрик Пугачева: «Неужель под душой так же падаешь, как под ношей?» – говорит не только о крушении мечты, но и о том, что то, чем жило его сердце, что вело его на борьбу, не нашло отзвука у соратников. Данная в поэме трактовка трагического конца героя и предательства сподвижников показывает, что Есенину становится чужда идеализация крестьянства. Он начинает видеть его слабости, понимать, что стихия крестьянского бунта несет в себе не только замечательные примеры самоотверженности и самопожертвования, не только страсть и мощь народного гнева, но, оставаясь замкнутой в самой себе, таит в себе же семена собственной гибели.
Внимательного читателя «Пугачева» остановят некоторые особенности стиля этой вещи. В таких строках, как «Ржет дорога в жуткое пространство», «Пучились в сердце жабьи глаза грустящей в закат деревни», и во многих других отразилось переживавшееся тогда Есениным увлечение имажинизмом. Это сказывалось в прихотливости образной системы, нарочитом соединении разнородных лексических слоев, вычурности метафор, повышенной эмоциональности, почти «крикливости» стиха.
Больше года (с мая 1922 до августа 1923 года) провел Есенин в зарубежной поездке. Вместе с Айседорой Дункан он побывал в Германии, Франции, Италии, США, других странах. Запад поразил Есенина духовной нищетой. «Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? – писал он одному из своих друзей. – Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет. Здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде господин доллар, на искусство начхать – самое высшее музик-холл». В написанном по впечатлениям от пребывания в Америке очерке «Железный Миргород» он говорит о «владычестве доллара», которое подавило