Гектор Адонис пожал плечами: он утешался историей. Его обожаемые британцы на пике величия своей империи доверяли целые армии таким же необразованным сынкам богачей, которым родители купили военный пост или командование боевым кораблем. Тем не менее империя процветала. Да, эти полководцы могли запросто обречь своих людей на бессмысленную бойню, однако гибли и сами, ведь храбрость считалась одним из императивов их класса. Смерть, по крайней мере, решала проблему с некомпетентными и бесполезными вояками, которые не висели больше на шее у государства. Итальянцы не были ни столь рыцарственны, ни столь практичны. Они любили своих детей, приходили к ним на помощь в сложных ситуациях, а государству предоставляли самому заботиться о себе.
Из своего окна Гектор Адонис заметил по меньшей мере трех мафиози, бродящих по округе в поисках намеченных жертв. Они были в матерчатых кепках и кожаных ботинках, а вельветовые пиджаки несли переброшенными через руку, поскольку на улице было еще тепло. Все тащили корзины фруктов или бутылки с домашним вином в бамбуковой оплетке – подарки профессорам. Ни в коем случае не взятки, а лишь знак вежливости, лекарство от испуга, поднимавшегося у преподавателей в груди, стоило им завидеть незваных гостей. Большинство профессоров были уроженцами Сицилии и понимали, что отказать в просьбе никак не получится.
Один из мафиози, одетый так картинно, что вполне мог бы выйти на сцену в «Сельской чести»[3], уже вошел в здание и поднимался по ступеням. Гектор Адонис, сардонически ухмыльнувшись, приготовился разыгрывать привычную комедию.
Этого человека он знал. Его звали Буччилла; тот владел фермой и разводил овец в городке под названием Партинико, близ Монтелепре. Они пожали друг другу руки, и Буччилла протянул профессору корзинку, которую принес с собой.
– Столько фруктов у меня падает на землю и портится, – сказал он, – что я решил: отнесу профессору немного.
Буччилла был низкорослый, но крепкий, закаленный годами тяжелой работы. Адонис знал, что он считается человеком честным и достаточно скромным – хотя давно мог бы разбогатеть, пользуясь своим влиянием. Он был из тех прежних мафиози, которые ценили не богатство, а уважение и почет.
Буччилла вздохнул. Держался он приветливо, но Адонис чувствовал, что эта приветливость в мгновение ока может обернуться угрозой. Поэтому дружелюбно улыбнулся Буччилле, а тот сказал:
– Эта жизнь – такая докука! У меня куча работы на ферме, но, если сосед просит об услуге, как ему откажешь? Мой отец знал его отца, а дед – его деда.