Перед нами в пелене тумана обозначилось что-то горизонтальное, массивное, далеко выступающее вперед.
Из дюжины служивых, охранявших это сооружение, лишь трое-четверо успели проснуться и задать стрекача. Да и то спастись сумел только один – самый ушлый, а может, просто поднаторелый в таких передрягах. Проворно скинув форменные трусы, он ящерицей сиганул сквозь кусты в чащобу. Остальные застряли, зацепившись за колючки, и стали легкой добычей болотников.
По гладким, струганым доскам нас дотащили до края помоста и, не выпутывая из сети, оставили там. Я уже успел догадаться, для чего предназначена эта похожая на трамплин конструкция. Именно отсюда сбрасывали в Прорву мертвецов и преступников. Короче говоря, эшафот и некрополь одновременно. Невеселое местечко, что и говорить!
Болотники между тем занялись непонятным делом: быстро нарезав длинных тонких жердей, они связывали их верхушками по три штуки и в том же месте крепили свои объемистые мешки. Затем одновременно – р-раз – каждый ухватился за свою жердь, и с десяток высоких треножников выросло на помосте. Мешки развернулись и огромными чулками упали вниз. Каждый из них покрывала еще сеть, точно такая же, в какой барахтались мы. Жаркие смоляные факелы один за другим вспыхивали под горловинами чулок, и те понемногу зашевелились, стали пухнуть и округляться.
Вскоре жерди за ненадобностью были разобраны и отброшены прочь. На свежем ветру покачивалась целая эскадрилья тугих, крутобоких монгольфьеров, с трудом удерживаемых на месте их хозяевами. Но вот, повинуясь безмолвной команде Змеиного Хвоста, двое первых болотников, увлекая баллон, побежали к краю помоста и смело прыгнули в бездну. В последний момент оба они успели вскочить в широкие кожаные петли, прикрепленные к сетке.
– Всякое случалось в моей жизни, – сдавленно пробормотал Головастик. – Но вот в Прорве летать еще не приходилось.
– Ради такого случая ты просто обязан сочинить новую песню, – посоветовал я.
– Сочинить ее я, может, и сочиню, – вздохнул Головастик, – только кто ее, кроме косокрылов, слушать будет?
К нам уже подбегали четыре болотника, и каждый тащил с собой непослушный, рвущийся из рук баллон.
Наш кокон, подхваченный за края, заскользил по настилу, провалился вниз и плавно поплыл вдоль покатой, ощетинившейся тысячей веток, перевитой гирляндами цветов и увешанной лохмотьями мха зеленой стены. Длинные, горизонтально торчащие побеги веретенника время от времени задевали оболочку шара. Постепенно ветер увлекал нас все дальше в сторону, но еще долго в белесой дымке угадывалось нечто неизмеримо огромное, заслоняющее чуть ли не половину видимого пространства.
Болотники снова зажги факелы, и спуск замедлился. Слева и справа от нас бесшумно скользили другие