Шел проливной дождь, когда я ступил на крыльцо дома. Был час дня. Все, кроме Марии, сидели за столом. Она встретила меня у двери:
– Почему ты так долго не приезжал? Целую неделю! Промок до нитки! Ну, иди переоденься сначала.
Она увела меня в комнату, раздела и вытерла насухо большим полотенцем.
– Ложись в кровать, – потребовала она.
Мы предавались любви, нисколько не заботясь о том, что за дверью, в другой комнате, нас с нетерпением ждали остальные. Заснули как убитые. И только ближе к вечеру нас осторожно разбудила Эсмеральда, зеленоглазая сестра Марии.
Ужинали всей семьей. Хосе-пират предложил прогуляться.
– Энрике, ты писал начальнику, чтобы он запросил Каракас об отмене ограничения в перемещении для тебя?
– Да, Хосе.
– Пришел ответ из Каракаса.
– Положительный или отрицательный?
– Положительный. Ограничение снято.
– Мария знает?
– Да.
– Что она говорит?
– Что ты твердишь ей все время, будто не можешь оставаться в Кальяо. Когда намерен отчаливать? – поинтересовался Хосе после минутного молчания.
Хоть я и обалдел от этой новости, но тут же без лишних раздумий ответил:
– Завтра. Шофер, который меня подкинул сюда, сказал, что завтра он едет в Сьюдад-Боливар.
Хосе опустил голову.
– Amigo mio,[13] я тебя обидел?
– Нет, Энрике. Ты же всегда говорил, что не останешься здесь, но бедная Мария! И горе мне!
– Пойду поговорю с шофером, если разыщу.
Водителя я нашел. Договорились, что отъезжаем завтра в девять. Поскольку у него уже был один пассажир, Пиколино должен был ехать в кабине, а я – в кузове на пустых бочках. Я побежал к начальнику, и он вручил мне документы. По-человечески дал несколько добрых советов и пожелал удачи. Потом я обежал всех, кого знал в Кальяо и кто не отказал мне в дружеской поддержке и помощи.
После этого помчался в Караталь забрать кое-какие вещи. На прощание мы обнялись с Шарло. Оба были взволнованы, Кончита плакала. Я поблагодарил их за гостеприимство.
– Пустяки, друг. Ты бы сделал для меня то же самое. Удачи тебе! Если будешь в Париже, передавай от меня привет Монмартру.
– Я напишу.
Симон, Александр, Марсель, Андре – все пришли попрощаться. Я полетел обратно в Кальяо. Шахтеры, искатели алмазов и золота – мои товарищи по работе, все они, мужчины и женщины, нашли для меня сердечные слова. Все желали мне удачи. Я был очень растроган и еще раз убедился: обзаведись я домом и хозяйством с Марией, так же как Шарло и другие, мне никогда было бы не вырваться из этого рая.
Самым тягостным было расставание с Марией.
Наша последняя ночь любви, со слезами на глазах, превратилась