Он стал спускаться с обрыва вправо, наступая на рыбьи скелеты и оскальзываясь в пыли. Оказавшись внизу, нащупал валун, вроде бы чистый, и на него уселся. Кругом стояла оглушительная вонь. Он зажег спичку, та осветила землю, сплошь засыпанную куриными перьями и гниющими арбузными корками. Встав на ноги, услышал над собой шаги – где-то рядом, в самом конце улицы. И впрямь, над обрывом уже возник какой-то силуэт. Пришлый молчал, но Порт был уверен, что тот видел его, шел за ним и теперь знает, что он сидит тут внизу. Незнакомец прикурил сигарету, и на миг Порту сделался виден араб в шешии. Брошенная спичка описала тускнеющую параболу, лицо араба исчезло, на его месте осталась светящаяся красным точка сигареты. Несколько раз прокричал петух. Наконец и пришлый подал голос:
– Qu’est-ce ti cherches là?[5]
«Ну вот, начинаются неприятности», – подумал Порт. Впрочем, с места не двинувшись.
Араб немного подождал. Подошел к краю обрыва. По пути задел консервную банку, и она с громом скатилась вниз, к самому камню, на котором сидел Порт.
– Hé! M’sieu! Qu’est-ce ti vo?[6]
Порт решил ответить. С французским у него было все в порядке.
– Кто, я? Ничего.
Араб спустился с обрыва, встал перед ним. И с характерной для них нетерпеливой, почти гневной жестикуляцией продолжил допрос. Что вы там делаете, совсем один? Откуда вы взялись? Что вам тут надо? Вы что-нибудь ищете? На все это Порт устало отвечал: ничего. Вон оттуда. Ничего. Нет.
Какое-то время араб молчал – видимо, решая, какое направление придать разговору. Несколько раз он яростно затянулся сигаретой, отчего она засияла очень ярко, потом щелчком выкинул ее и выдохнул дым.
– А не хотите ли прогуляться? – спросил он.
– Что? Прогуляться? Куда?
– А вон туда. – Его рука сделала взмах в сторону гор.
– А там что?
– Ничего.
Между ними вновь повисло молчание.
– Я вас угощу выпивкой, – сказал араб. И сразу же вслед за этим: – Как вас зовут?
– Жан, – сказал Порт.
Араб дважды повторил это имя, словно оценивая его достоинства.
– А меня, – (тут он постучал себя по груди), – Смаил.