– Оксанка! – прошептал я, поражённый рассказом, – и Толик – тот самый? Твой друг детства?
– Да.
Рассказ Оксаны оборвался также внезапно, как и начался. Я заметил, что мы остановились у скамейки под большой липой, как раз напротив моей любимой прежде детской библиотеки. Девушка стояла передо мной, а в глазах её были слёзы. Мне стало не по себе от страшного рассказа не меньше, чем от вида плачущей одноклассницы.
– Но, ведь он остался жив, твой друг, – только и нашёлся сказать я девушке в утешение. – Знаешь, мне как-то говорили, что Бог иногда посылает в жизни испытание, но лишь такое, которое человек может выдержать. В этом есть смысл высшей справедливости.
Она перестала плакать и теперь смотрела на меня большими влажными от слёз глазами.
– Ты хороший, Владик! – тихо сказала она. – Спасибо тебе… за поддержку!
Тёплыми ладошками, прикоснувшись к щекам, неуловимым движением сняла с меня очки и, притянув к себе, поцеловала в губы так быстро, что я не успел осознать происходящее. А когда осознал, увидел её глаза и робкую обезоруживающую улыбку, на которую невозможно было обижаться. Вместо этого, (я до сих пор не понимаю, почему) погладил её по мягким золотистым волосам. При этом чувствовал себя как в вате. Ни дуновения ветра, ни звука не доносилось в этот момент. Лишь закатное солнце выглянуло из-за туч, добавив яркости в её образ, и так показавшийся мне таким выразительным и чётким даже без очков. Клубок мыслей и сомнений, вертевшихся в голове, куда-то исчез, уступив место какому-то мороку. Повинуясь инстинкту, я наклонился, неожиданно быстро встретив её мягкие губы со вкусом клубники, почувствовал, как она обвила мою шею сильными руками, предоставив мне возможность ощутить вес её тела, упругую грудь, еле уловимый аромат экзотического парфюма, и мы снова поцеловались. Языком почувствовав острые грани (не замечал, что Оксанка носит