– Хорошо, пошли. Я сама фотографировать не люблю, но с удовольствием посмотрю твои снимки, когда вернёмся.
Фасад здания ЦУМа вдоль Проспекта как бы пропускал сквозь себя улицу Шаумяна. Ещё совсем недавно через арку здания проезжали машины. Но городские власти отремонтировали тротуар, положив вместо асфальта тротуарную плитку, и загородили выезд металлическим ограждением с узким проходом для пешеходов. Мы вышли на Проспект, чтобы перейти в южный зал универмага. Оксана по инерции поднялась по лестнице и обернулась лишь на верхней ступеньке в поисках меня или кого-то, кто открыл бы ей тугую стеклянную дверь. Я же невольно остановился на тротуаре. У стены в инвалидном кресле сидел молодой парень без ног. Рукава его камуфляжной куртки с гвардейским значком и скромной орденской планкой, были закатаны по локоть, обнажая внушительные мускулы и страшную, похожую на клешню раздвоенную культю левой руки, обтянутую красноватой кожей. Глаза прикрывали непроницаемо тёмные очки. Его губы тронула улыбка, когда, повернув голову, он увидел Оксану, растерянно стоявшую посреди толпы, стремящейся попасть в универмаг. Правой рукой с татуировкой эмблемы ВДВ парень поправил голубой берет, залихватски прикрывавший правое ухо и часть лица со следами ожогов. Девушка смотрела на него во все глаза. Инвалид снова посмотрел на меня.
– Иди к ней! – вдруг произнёс он. – А то, девушку уведу у тебя.
Голос его звучал глухо, как бы с присвистом из горла. Я смутился, не зная, что ответить. Почувствовал, что не могу пошевелиться, а внутри разливается мерзкий страх. В памяти всплыли обрывки разговоров о покалеченных солдатах, вернувшихся с войны в Афганистане и воспоминания из детства о встреченном у Центрального рынка инвалиде без ног, что передвигался на деревянной тележке, отталкиваясь от асфальта деревяшками, зажатыми в заскорузлых кулаках. Тот тоже был одет в выбеленную солнцем гимнастёрку времён Великой Отечественной войны, на которой при каждом движении позвякивали две потемневшие от времени медали.
– Вы… десантник? – наконец произнёс я дрогнувшим голосом.
– Не дрожи ты так, парень! – подбодрил он меня. – Сейчас уже не страшно. Война далеко. Да, десантник.
– Из Афгана? – еле изрёк я ещё один вопрос, стараясь неотрывно смотреть ему в стёкла очков, чтобы не видеть израненное тело.
– Угадал. А ты в школе учишься?
– Да, в восьмом классе, – ответил я, чувствуя, как проходит шок от первого впечатления.
– Я тоже учился… в восьмом. А, потом в военное училище поступил…. А как её зовут? – кивнул он в сторону спускающейся к нам Чаренцевой.
– Оксана, – снова односложно ответил я.
– Серьёзно? – как будто удивился он. – А тебя?
– Влад.
– А я, Толик, – громче, чем нужно представился парень в расчёте на то, что услышит и спустившаяся с лестницы одноклассница.
Девушка действительно