Вдруг эта пружинистость и какая-то… алчность до действий в мышцах – признаки непоправимых роковых изменений, перелопативших организм?
Он энергично потрепал редеющие волосы.
Над стриптиз-клубом мерцали неоновые буквы. Пахло карри из вегетарианского ресторана.
С улицы, забитой праздными гуляками, Филип попал в пустынный полуночный мир черных дворов, лабиринт из трех-, пяти- и семиэтажных домов, где социалистические коробки лепились к красночерепичным домишкам девятнадцатого столетия. Здесь, в мансарде, расположилась мастерская художника Сороки.
«Не теряйте связи с друзьями», – советовал психолог.
Войдя в мастерскую, Филип пожалел, что вообще выбрался из дому. У Сороки был аншлаг. Многочисленные комнаты под скатами крыши заполнила пражская богема. Посетители бродили вдоль картин, многозначительно цокали языками, пили глинтвейн из пластиковой посуды.
– Сколько лет, сколько зим! – обрадовался Сорока. Филип вытерпел пытку объятиями. – Как хорошо, что ты согласился прийти. Давай наливай себе выпивку. Я скоро присоединюсь.
Филип буркнул что-то, взял кувшин со стола, оплескал алкоголем туфли.
– Вам помочь?
Женщина лет сорока подплыла из тумана. В мастерской курили кальян, электронные сигареты, марихуану.
– Спасибо, я справлюсь.
Женщина смотрела на Филипа внимательно. У нее было худое костлявое лицо, волосы выкрашены в синий, под цвет пролетевшего над кровлями вертолета.
– Ваша фамилия Юрчков?
– Точно.
– О! – Синевласка всплеснула руками, зазвенела перстнями и браслетами. – Я – ваша поклонница. Видела работы в «ДОКС Центре».
– Что ж, спасибо, э…
– Вилма.
– Спасибо, Вилма, – пожал он сухую кисть.
– Вы давно не выставлялись. Готовите что-то новое?
– Нет. – Филип отхлебнул напиток. Во рту запершило. Хозяева переборщили с имбирем.
– Очень жаль. По-моему, вы – из лучших. Ваши картины чувственны, в них есть страсть, как у того парня, что рисовал мясные туши.
– И опять спасибо.
Вилма окольцевала его локоть, увлекала в облака пара. На стенах корчились абстрактные формы, перетекали друг в друга вязким пластилином. Мерещилось, вот-вот они польются из рам, закапают на пол. Вокруг материализовывались смутно знакомые люди, здоровались, хлопали панибратски по плечам.
– Вы словно не в своей тарелке, – заметила Вилма.
– Мало выпил. Мало спал.
– Бессонница? Кто-то говорил, что бессонница – бич честных. Только подлецы спят спокойно.
Во мгле скользнула копна рыжих волос. Филип автоматически шагнул следом. Рыжая повернулась чужим профилем, зашпаклеванным косметикой. На экране в углу желтые персонажи путешествовали по желтому миру обезумевшей геометрии. Филип идентифицировал фильм: «Кабинет доктора Калигари» двадцатого года.
Яна