Сегодня второе февраля 1971 года, через три с половиной месяца мне исполнится (вернее, исполнилось бы) восемьдесят лет. И то, о чём я только что написал, разве может уместиться в двадцатилетние мозги? Конечно, нет!
А раз нет – на нет и суда нет. Иди, Огюст, будущее ждёт тебя!
…Присев на кормовую поперечину, я подумал: они меня или вежливо попросят сойти на берег, или ткнут шваброй в спину и погонят восвояси парой солёных морских прибауток. Однако время шло, матросы совершали последние приготовления к отплытию, и никто не обращал на меня никакого внимания. «Ладно, покатаемся!» – решил я, продолжая находиться в полубредовом возбуждении от своей шпионской затеи.
Тем временем судно аккуратно отчалило от пирса, подхватило парусами порывистый береговой ветер и уверенно легло на курс. Лёгкие покачивания корпуса яхты пришлись мне по вкусу. Я осмелел и принялся разгуливать по палубе, наблюдая за действиями команды и статного седого капитана. Все участники плавания деловито выполняли обыкновенную морскую работу, и то, что на меня никто не обращал внимания, я объяснил себе элементарной флотской дисциплиной.
Мне давно не случалось бывать на корабле, и теперь я с упоением вглядывался в исчезающий берег и вдыхал полной грудью сырой моросящий бриз. Трезвящие струи ветра быстро охладили мою «беспутную» эйфорию, а невнимание команды породило тоскливое чувство одиночества. Я вновь присел на кормовое возвышение и, чтобы хоть как-то занять себя, принялся разглядывать мускулистые тела матросов.
Их нарочитое ко мне безразличие заставило-таки задуматься над собственным положением. Я ощутил неясный страх. Он, как комок бумаги, брошенный стариком в корзину, полную прочего мусора, надавливал мой мозг и путал мысли. Сменив ролевую установку «сыщик» на положение беспомощного статиста, я впервые в жизни ощутил тревогу за собственные действия. Как странно может обернуться безделье души!..
– Куда направляется наша яхта? – спросил я матроса, занятого креплением каната на оголовок кнехта.
Матрос равнодушно взглянул на меня стеклянными, будто невидящими глазами, собрал к переносице густые чёрные брови и, ничего не ответив, продолжил наматывать канат.
– Любезный, скажите: куда направляется наша яхта? – обратился я к другому матросу. Тот ловко орудовал шваброй и разгонял по палубе пенистый следок перекатившейся через борт волны.
Матрос выпрямился, упёрся грудью в древко швабры и крикнул товарищу:
– Васса, ты чё пузырь дуешь? («О чём спрашиваешь?» – догадался я.)
– Топи, Филя! («Отстань!») Крысиная ты голова… Васса хотел ещё что-то прибавить, но в этот миг первая серьёзная волна сшиблась