Он боялся, что ее ревность постепенно потушит его чувства, как вода костер. Если честно, он уже сейчас стал уставать от тех сцен, которые она ему периодически закатывала, стоило ему сорвать их планы из-за каких-либо проблем на работе. Ей почему-то постоянно мерещились несуществующие любовницы, с которыми он, якобы, встречается втайне от нее и ради одной из них обязательно её бросит. А потом после всех клятв, заверений и убеждений с его стороны она, успокоившись, отчаянно бросалась к нему, срывая с себя одежду и занимаясь любовью, где придется: на кухонном столе, на полу, в кресле или возле стены.
Никита даже советовался по этому поводу с психотерапевтом, который в определенной мере успокоил его, сказав, что ревность Леры – это наследие детства, выражающееся неуверенностью в себе и окружающем мире, когда ребенок хочет ощущать что-то или кого-то только своим. Это усилилось тем, что она в детстве пережила смерть своих родителей, а поэтому панически боялась потерять его. С этим им обоим придется бороться, а ей взрослеть и повышать уровень самоуважения, которое появится у нее с приобретением жизненного опыта.
Но жизненный опыт у Леры почему-то накапливался очень медленно. После смерти бабушки она закрылась от него, у нее появились какие-то тайны, в которые она не хотела его посвящать, и несколько отдалилась. Они по-прежнему испытывали настоятельную потребность друг в друге, их чувства были такими же сильными, но встречаться они стали реже, так как у Леры постоянно возникали непредвиденные причины, из-за которых она не могла прийти к нему в назначенное время или внезапно отменяла встречу в своей квартире. И пять дней назад был именно такой случай.
Какое-то нехорошее предчувствие томило сердце, и Никита решил завтра снова поехать к Лере и, если ее опять не будет дома, пойти в полицию и заявить об её исчезновении. Успокоив себя этой мыслью, он незаметно уснул.
Инна так устала, что на этот раз глубоко спала. Проснулась поздно, и в результате тени под глазами были не такими темными, как в последнее время. Зеркало также подтвердило, что на скулах появился еле заметный румянец, слабо боровшийся с нездоровой бледностью осунувшегося лица.
Чтобы подумал Максим, увидев её такой? Мысль заставила лицо заалеть, и Инна отпрянула подальше от зеркала, чтобы включить душ. Должно быть, она сходит с ума! Он мёртв. Она беспомощно ощутила, как горячие слезы вновь покатились по щекам. Почему она никак не может перестать плакать, когда думает о нём?
Мысли о Максе в одночасье, как вспышка молнии, пронзили ее. Он никогда не нуждался в ней так, как она в нём. Она была слишком настойчива, желая от него и их отношений большего, чем он мог дать. Он всегда хотел иметь дистанцию между ними, мысленную и эмоциональную, утверждая, что она, Инна, «душит» его. И она ушла в тень, предоставив ему столько личного пространства, сколько ему хотелось иметь. Такие отношения