А если попытается его оттолкнуть, сможет ли Брок остановится… Теперь он совершенно не хотел причинять ей боль, напротив, после разговора с ней в нем почему-то стремительно нарастала потребность защищать и оберегать.
И Маша тоже почувствовала возникшую неловкость между ними, будто угадала, что за борьба происходила сейчас в душе лесного отшельника. Ей захотелось снова отвлечь его на разговоры.
– Расскажи что-нибудь про себя. Сколько тебе лет?
Брок растерянно захлопал глазами, потом задумчиво провел рукой по лицу.
– Я не знаю.
Маша улыбнулась, небрежным жестом пригладив растрепавшиеся волосы.
– У мужчин ведь можно спрашивать возраст, обычно женщины убавляют себе пару лет, чтобы казаться моложе. Тебе ни к чему скрывать правду.
– Уж тебя-то постарше!
Это снисходительное заявление изрядно позабавило Машу. Она едва сдержала короткий смешок.
«И с чего я так испугалась вначале? Он вовсе не злой, даже наивный в чем-то. Строит из себя чудище, а сам как ребенок. Ничегошеньки он мне не сделает…»
– Ну, конечно, ты старше. Мне двадцать восемь, а тебе, наверное, лет тридцать пять, может, ближе к сорока. Ошиблась? Ну, подскажи…
Брок неожиданно широко улыбнулся ей, и впрямь, показавшись гораздо моложе, чем она брякнула наобум.
– Пожалуй, дети моих ровесников уже дряхлые старики. Хотя, ты все равно не поймешь…
– Может, у тебя в памяти провалы? Ой, извини, пожалуйста. Не хотела обидеть. Глупость сказала, прости, не злись.
Брок не помнил, чтобы кто-то раньше извинялся перед ним. Прежняя жизнь состояла из череды сменяющих друг друга мучений и постоянного унижения, а потом его и двоих подобных ему перевезли сюда. Новый персонал был подчеркнуто вежлив и обходителен, давая понять, что он, как и остальные измененные, представляет собой немалую ценность.
Он быстро осознал, что важен для новых хозяев, раз его берегут. Это удивляло и настораживало. Особенно следовало быть начеку с Алексом.
Тот уже не раз пытался применить при контакте с ним технику гипноза, но Брок грубо прекратил эти попытки. Он не желал подчиняться никому и, похоже, его услышали. Этот маленький дом в чаще леса казался отличным убежищем, где наконец-то можно расслабиться и быть собой, зализывая старые раны души и тела.
И вот его уединение нарушено. В тщательно закрытый мир изгоя как птичка впорхнула маленькая печальная женщина с длинными каштановыми волосами и мелодичным голосом, который хотелось слушать вечно. Как же Брок мог позволить ей подкрасться так близко, что такое она с ним сделала?
Впервые за много лет, он просто сидел у камина в своем доме и легко разговаривал обо всем на свете с привлекательной гостьей. В его озлобленной заледеневшей душе вдруг зародилось и все больше крепло смутное чувство, связанное с непритворно-искренней девочкой-женщиной: желание оградить ее от всего дурного, защитить,