Иногда, впрочем, Марк сам искал одиночества, возвращаясь к своим «машинкам».
– И что интересного ты в них нашёл? – спрашивала Рита, стараясь не обидеть ровесника. К тому времени они уже закончили четыре класса, обоим было по одиннадцать лет.
– Машинки сами едут. В них нет электронного управления – просто завёл пружину, и едут. Удивительно, да? Эти машины настоящие, чистая механика. А потом их начали портить, соединив с электроникой и мозгом человека. И всё закончилось тем, что появились даблы.
– Даблы? Из машинок?
– Кузя, покажи первую гестессу для светских приёмов.
В воздухе появилась фигура женщины в вечернем платье, с вылупленными стеклянными глазами-объективами.
– Какая смешная кукла… ой! – Рита отшатнулась, когда пластмассовая женщина повернулась к ней и механически протянула руку. – Нет, не смешная, тут со страху окочуришься, если такую в тёмном чулане встретишь.
– Они и стояли в чуланах, первые гэсты, дожидаясь посетителей дома. По мне, так лучше бы использовали обычных роботов на колёсиках и с манипуляторами. Ведь функционал у таких гэстов был простенький: передвигаться, осматриваться, брать предметы, говорить и слушать. Но люди хотели человекоподобия. Представь такую вечеринку: стоят куклы, сделанные из полимеров, и глазами-стекляшками на хозяина вращают. Жуть! Ну а потом, после войны глобов и стоперов, с помощью эос-компьютера научились креатить полноценные биооболочки, то есть даблы. Такая история. Но в начале всей цепочки превращений стояла заводная машинка с пружиной внутри.
– Ты как лекцию читаешь! – улыбнулась Рита, глядя на взъерошенного Марика.
– Просто всерьёз этим занялся, – пояснил он, – в академии буду изучать историю технологий.
– Подожди, а как же физика? – девочка-подросток постаралась скрыть вспыхнувшую на лице радость. – История – это гуманитарный предмет! Значит ты пойдёшь к креоникам, как и я?
– Ну, куда ж ты без меня, – Марик рассмеялся. – Отцу я сказал, что сначала историю науки изучу, а потом уж…
Разговор с отцом произошёл неделю назад. Говорили о поступлении в академию. По окончании начальных классов подростку требовалось определиться с будущей специализацией – чем он займётся в ближайшие тридцать-сорок лет. Рассеянные по космосу люди могли бы вообще ничем не заниматься, благо роботизированные ковчеги кормили своих насельников и поддерживали их вечную жизнь. Собственно, большинство ничего и не делало, ища развлечений и новых ощущений, креатя себе экзотические даблы с нечеловеческими органами чувств. Некоторые мумми так далеко ушли в гедонистических изысках, что их ничто уже не связывало с людьми, в сознании своём они превратились в монстров. Остальная же, малая и активная, часть человечества попыталась найти себе такие дела, которые бы придали смысл вечному существованию. Рисуя перед сыном перспективы, Сергей Старков разложил всех «активистов»