Там из тальников торчала такая же губастая морда. Большой уже, почти с мамашу, лосенок, беспрестанно настраивая уши в разные стороны, осторожно шагнул в реку. Постоял, смешно вскидывая голову, как будто не мог выбрать, что нюхать – воздух или воду, и вдруг бодро и шумно, оскальзываясь и высоко задирая ноги-ходули, зашагал к мамке. Двинулась и соха-тиха. Они перебрели речку, зашли в кусты, лосенок тут же потянулся вверх к вкусным веткам. Я надел свитер, нашарил кепку и осторожно высунулся снова… среди реки стоял сохатый. Большой, горбатый, почти черный, с белыми чулками выше колен. Он смотрел вверх по реке, потом повернул тяжелую голову на мой лагерь. Широкие лопаты над его головой были в размах рук, со множеством отростков. Незнакомые предметы на берегу настораживали зверя.
Эта была редкая ситуация. Быки и коровы с телятами обычно живут порознь. Но теперь был конец гона и самец, возможно успокоившись уже, просто так бродил за матухой. Бык перешел реку и исчез в кустах. Теленок стоял возле матери, мне показалось, прижавшись к ней. Для людских детенышей матери, видно, тоже важнее, чем отцы.
Когда звери скрылись, я осторожно прошел берегом. Их не было. Зверем, если быть точным, в этих местах называют оленя-изюбря. Лось зовется сохатым. Не было сохатых. Ушли. Вряд ли они меня услышали, у шумящей реки к ним можно подойти. Просто ушли куда-то на дневку.
Пока умывался и заваривал чай, солнце обозначилось над лесом. Сначала просто чуть понятным пятном, потом от этого пятна пошло тепло, а вскоре и вовсе растащило туман. Палатка быстро подсыхала, я вынул из нее все и разложил на солнце.
Рябчик опять засвистел призывно. Я ответил в манок. Мы с ним все утро так разговариваем. Занятная курочка. Неброско, но элегантно одетая, рябенькая, с хохолком. И, увы, вкусная. Я надел сапоги и пошел в лес.
Тихо, туманно в тайге. Какие-то мелкие щелчки слышны, листья слетают, посверкивая, висит на хвое роса, капает слышно. Ветерок доносит от реки запах обсыхающих водяных мхов и камней, еще чего-то свежего и утреннего, сильно пахнет прелым осинником, а временами, или это мне кажется, откуда-то сладковато тянет изюбрем…
Рябчик засвистел тонко и ровно, потом выдал нежную переливистую трель и закончил коротким призывным вопросом: ты где?
Я ответил ему и пошел прямо на свист. Надо было спугнуть. Просто так его не увидеть в кроне. Рябчик срывается шумно, летит недалеко, быстро и вертко меж деревьев. Садится и застывает. Тогда к нему зряче можно подойти, шагов на десять-пятнадцать подпускает. Я уже был где-то под свистуном, но тот застыл крепко. Надо мной уходили в небо красноватые стволы корабельных сосен, просторно было, и рябчик наверняка меня видел. Я внимательно рассматривал деревья, понимая, что затаившуюся птицу не высмотреть. Пошел к речке, улыбаясь мудрости природы.
Рябчик с шумом