Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления. Борис Николаевич Флоря

«шкоды». Он выражал уверенность, что действуя так, каждое из государств получит возможность «посольским правом и рассудком християнским свое без меча отыскать». Эта уверенность основывалась на том, что Швеция находится в изоляции. Австрия, Дания, Голландия, Бранденбург «всегда над шведом отмщения ради», и возможный арбитраж правителей этих государств будет в пользу будущих союзников («посторонние государи присудят без шкоды свое взять»)[96]. Именно в связи с планами антишведской политики А. Л. Ордин-Нащокин выдвигал предложение уступить России «Полуденные Лифлянты» с Динабургом, а за это царь Речь Посполитую «на жалованье ратных людей казною ссудит и споможет», что будет способствовать общему «успокоению» в этом государстве. Это предложение, как и другие, не предусматривалось инструкциями, в них предусматривалась посылка в Речь Посполитую «жалованья» лишь в случае выбора царя на польский трон.

      Выдвижение А. Л. Ордин-Нащокиным на первый план вопроса о совместном выступлении обоих государств против Швеции было, несомненно, связано с его общим представлением о приоритетах русской внешней политики, в которой важное место должна была занять борьба за выход России к Балтийскому морю. Следует, однако, учитывать и опыт контактов русского политика в 1657–1658 гг. с гетманом В. Госевским, опыт, свидетельствовавший о серьезной заинтересованности литовских политиков в укреплении позиций Речи Посполитой в Ливонии за счет Швеции при возможном сотрудничестве с Россией[97]. Канцлер К. Пац, к которому обращался посол, был близким сотрудником убитого гетмана, о чем А. Л. Ордину-Нащокину было хорошо известно.

      Когда содержание этих «тайных разговоров» стало известно в Москве после возвращения А. Л. Ордина-Нащокина в столицу, эти его высказывания стали предметом острой критики. Сообщения на этот счет содержатся в его записке «О миру Великой Росии с Полшею»[98], написанной в конце 1663 г. или в начале 1664 г.[99] Из этой записки узнаем, что Афанасий был в Москве «много истязан против статейного списка тайных разговоров» и речь шла при этом не только о том, что посол явно превысил свои полномочия. Оправдываясь, А. Л. Ордин-Нащокин писал царю, что он обличал «свейские явные преступления… на вечную оборону Великой Росии, а не нарушая свейского миру, ни войны всчиная»[100]. Из этих высказываний ясно, что дипломата обвиняли в том, что его антишведские высказывания (изложенные к тому же в письменной форме), если бы они стали известны шведским правящим кругам, могли бы привести к обострению отношений со Швецией, а то и к войне с ней в невыгодных для Русского государства условиях. Формально А. Л. Ордин-Нащокин был прав, утверждая, что он не призывал польско-литовских политиков к войне со Швецией, предлагая добиваться уступок мирным путем, но и у его оппонентов – скорее всего, руководителей Посольского приказа – были основания для опасений, что его высказывания могут иметь нежелательные последствия. Ведь еще в 1664 г. в Варшаве обсуждался