– Вы знакомы?
– Нет, но он знает, что я здесь. Он вроде как присматривает за мной. Следит, чтобы я не подожгла колледж или не устроила дикую вечеринку.
– Оба варианта вполне вероятны.
Я не могу даже выдавить улыбку. Хоть я и знаю, что снаружи темно, а у нас горит свет, все равно сложно поверить, что он нас видит. Мы должны быть невидимыми, уж слишком мы одиноки.
Мы с Мейбл стоим совсем рядом, но друг друга не видим. Вдали переливаются огни города. Люди, наверно, заканчивают рабочий день, забирают детей из школы, готовят ужин. Они без усилий разговаривают – о важном и о пустяках. Кажется, расстояние между нами и всеми этими людьми непреодолимо.
Смотритель залезает в грузовик.
– Я боюсь ездить на лифте, – внезапно признаюсь я.
– В смысле?
– Это началось прямо перед твоим приездом, когда я собралась в магазин. Я уже хотела спуститься, но вдруг испугалась, что застряну и никто об этом узнает. Что ты приедешь, а мой телефон не будет ловить.
– Лифты здесь часто застревают?
– Не знаю.
– А ты когда-нибудь слышала о таких случаях?
– Нет. Но они же старые.
Мейбл подходит к лифту. Я следую за ней.
– Он такой роскошный, – говорит она.
Каждая деталь этого здания богато украшена. Выгравированные на латуни листья, гипсовые завитки над дверью. В Калифорнии нет таких старых построек. Я привыкла к простым линиям, к незамысловатым домам.
Мейбл нажимает кнопку, и двери открываются так, будто только нас и ждали. Я отодвигаю железную решетку. Мы заходим в кабину с деревянными стенками, освещенную люстрой. Двери закрываются. Мы третий раз за день оказываемся в замкнутом пространстве, но впервые – по-настоящему вместе.
На полпути вниз Мейбл нажимает кнопку «стоп».
– Что ты делаешь?
– Давай посмотрим, каково это, – говорит она. – Тебе это может быть полезно.
Я мотаю головой. Это не смешно. Смотритель видел, что мы в порядке. Он уехал. Мы можем проторчать тут несколько дней, прежде чем он забеспокоится. Я ищу кнопку, чтобы поехать дальше, но Мейбл говорит:
– Да вот она. Мы можем нажать ее в любую секунду.
– Я хочу нажать ее сейчас.
– Правда?
Она не издевается надо мной, а спрашивает серьезно. Правда ли я хочу так быстро уйти. Правда ли хочу спуститься на третий этаж, где нам некуда идти, кроме моей комнаты; где нас не ждет ничего нового, никакой вновь обретенной легкости или понимания.
– Ладно, – говорю я. – Может, и нет.
– Я много думала о твоем дедушке, – говорит Мейбл.
Мы уже несколько минут сидим на полу, прислонившись к противоположным стенкам лифта. Мы обсудили форму кнопок и то, как интересно преломляют свет кристаллики люстры. Мы перебрали в памяти разные виды древесины и остановились на том, что панели сделаны из красного дерева. Похоже, теперь Мейбл думает, что пора поговорить о более важных вещах.
– Боже, он был такой милый.
– Милый?