А на заре существования, в самое первое тысячелетие… но об этом гохерримы совсем не любили вспоминать. Каннибализм они отвергли давным-давно.
Кодекс. Джулдабедан с самого начала размышлял о судьбе всех гохерримов. Не только о своей. С самого начала он был погружен в самое себя – неважно, чем при этом занимался. В пылу ли битвы, на брачном ли ложе, на пиру ли с друзьями, на охоте или в медитации – часть его ума всегда была обращена к решению проблемы, что одного его и волновала.
Остальных мало заботило то, что будет завтра, а уж тем более через тысячи лет – но Джулдабедан заглядывал в будущее не хуже Согеяна. Не переставал думать, как сделать так, чтобы гохерримы не стали рабами своих страстей или слугами тех, кто сильнее.
Даже клинок он себе выбрал нетипичный, не имеющий лезвия. Поначалу все сражались костями, выточенными из убитой Челюсти. Потом один за другим переходили к металлу, становились все более искусными оружейниками. Лишь Джулдабедан по сей день сохранил свой древний костяной шест.
– Подожди, – перебил Бельзедор. – Он же у него деревянный. Я точно видел.
– Так сколько лет-то с тех пор прошло, – пожал плечами Янгфанхофен.
И именно своему кодексу Джулдабедан в первую очередь учил юных гохерримов. С младых лет те усваивали, что нельзя есть тех, кто способен говорить. Что следует щадить тех, кто достойно сражался. Что дуэль священна, а честная победа не призывает к отмщению.
Учил истинной красоте поединка. Искусству благородной войны.
Как следует отметив встречу, старейшины кланов переместились на открытый воздух. Они собрались не только для того, чтобы выпить за здоровье друг друга и убедиться, что их по-прежнему десять. У многих были новости, многое давно назревало. Они неоднократно встречались по двое и по трое, обсуждали будущее своего народа, но сегодня пришло время для общего решения.
– Ты хорошо учишь нашу молодежь, – сказал Сильдибедан Джулдабедану. – Мы все тебе за это благодарны.
Вдали проскакали двое юношей на паргоронских конях. Мардзекадан узнал в одном своего сына – недавно старейшина снова женился, и у него наконец-то снова появился сын. Все предыдущие погибли много лет назад, в бесконечных битвах.
Пусть хоть этот переживет их побольше. Не из-за великой любви Мардзекадана к отпрыску, а чтобы не жалеть о том, что кровь слабеет.
– Однако когда они покидают твою школу, то ведут ту же жизнь, что и все мы, – продолжал Сильдибедан. – Скажите мне, братья, в чем правда?
– А в чем правда? – нахмурился Мардзекадан.
– Я думаю, что правда в силе: у кого сила, тот и прав, – рубанул ладонью Сильдибедан. – Братья. Сестры. Выслушайте мои слова. Мы все воины, и мы сильнее всех в этом мире, но мы неразумно